"Йозеф Шкворецкий. Бас-саксофон" - читать интересную книгу автора

Женщина с печальным лицом клоуна последовала за ним. На ногах ее были
высокие шнурованные боты, на туловище - старое твидовое платье с шотландским
узором, пьяно засверкавшим в барочных ребрах пыльных лучей; за нею следовал
еще один невероятный человек, почти карлик; и не почти - это действительно
был карлик, ростом мне до пояса, ниже бас-саксофона, который я все еще
держал вертикально, изгибом корпуса на истоптанном ковре (только сейчас я
заметил, что на нем выткан городской герб - чешский лев между двух башен, но
когда-то на льва бросили окурок, и теперь там осталась черная дыра с
обгорелыми краями); лицо этого человека, однако, не было лицом карлика, он
был похож на Цезаря: тонкие сжатые губы, римский нос, русая прядь волос
через умный лоб; не увеличенная голова лилипута на сморщенном теле, с
которым железы сыграли дурную шутку: нормальная голова красивого мужчины на
нормальной груди; укороченный Цезарь, пришло мне в голову; он вошел утиной
походкой, и тут я заметил, что он действительно укорочен: ног ниже колен у
него не было, и ступал он культяпками, обмотанными грязным тряпьем. Потом,
как процессия духов, вошли в комнату следующие призраки: блондинка, очень
красивая девушка - сначала мне она показалась красивой лишь после
носа-луковицы другой женщины, но нет, я рассмотрел ее потом со всех сторон;
ее волосы ниспадали на обе стороны узкого шведского лица сломанными
лебедиными крыльями; большими серыми глазами она посмотрела на меня, на
мужчину в постели, на бас-саксофон, опустила глаза, сложила руки на животе,
склонила голову; русые шведские кудри закрыли лицо - его будто никогда не
касалась улыбка, будто оно было из воска, будто всю жизнь она росла где-то в
бомбоубежище, в полумраке закрытых помещений (возможно, это был лишь ночной
дух из Моабита; там из нее, наверное, сделали эту свечку, которая до этого
светила, как Тулуз-Лотрек, и горела с обоих концов); она стояла передо мной
со сложенными на животе руками, в платье, сливавшемся с бежевым светом так,
что от нее будто бы осталась лишь голова, два сломанных золотисто-серебряных
крыла, лицо цвета алебастра, слоновой кости, клавиатуры старого рояля, и два
серых глаза, устремленные в фокус этих жарких лучей, которые отражались в
клапанах бас-саксофона и подрагивали около львиной лапки на ковре. Процессия
еще не закончилась: за девушкой вошел маленький горбун в темных очках на
носу, а с ним - одноглазый гигант, который вел его под руку. Горбун пошарил
свободной рукой в переплетении лучей, согнал умирающую муху, та зажужжала,
облетела несколько раз ищущую руку и устало уселась на клапан бас-саксофона,
потом отчаянно засучила лапками, поскользнулась и упала внутрь огромного
корпуса; бас-саксофон зазвучал отчаянным жужжанием. Маленький горбун
напоминал слепую сову; на тонких, как куриные лапы, ножках его были широкие
брюки гольф. Из-под штанины мужчины-гиганта выглядывал протез, железные
заклепки которого заискрились на солнце. Призраки полукругом обступили меня.
Лотар Кинзе, представился исхудавший толстяк с лысиной. "Унд зайн
Унтергальтунгсорхестер", сработала во мне ассоциация, и молча, вопреки своей
воле, я обвел взглядом всю компанию, точно камера - панораму: седую женщину
с лицом печального клоуна и карнавальным носом; коротышку-Цезаря; девушку со
шведскими волосами; маленького слепого горбуна и громадного мужчину на
протезе, который оперся спиной о шкаф с ангелочками - тот затрещал и один
ангелочек зашатался, мелкий осколок позолоты отвалился от его кудрей и упал
на поредевшие рыжеватые волосы мужчины, чемпиона (как мне казалось) всего
мира в американском вольном стиле. Муха в корпусе перестала жужжать; это уже
конец, бабье лето, время смерти всех мух, а эта вот почти пережила свой век