"Иосиф Шкловский. Эшелон: невыдуманные рассказы (полный вариант)" - читать интересную книгу автора

смеху. Никогда не забуду, как однажды он, внезапно вскочив из-за стола,
откинул голову назад и, грозя кулаком висевшему на стене изрядно засиженному
мухами портрету Вождя, прошипел:
- Ужо тебе, Иосиф Сталин!
Вот тут уже никто не смеялся - все сделали вид, что как бы ничего не
слышали.
Фюрера Мишка фамильярно называл "Адольфом", а Лучшего Друга Студентов -
"Иосифом". Временами он в лицах изображал невероятно комические диалоги
между ними, во многом предвосхищая развитие событий в уже близкие
судьбоносные годы.
И ещё вспоминаю острую сцену. В то "весёлое" время на крыше
Ярославского вокзала висели огромные красочные портреты всех пяти тогдашних
маршалов Советского Союза: Ворошилова, Будённого, Блюхера, Егорова и
Тухачевского. Когда "сгорал" очередной маршал, ещё до публикации об этом в
газетах его портрет снимали с крыши вокзала. Учитывая низкий уровень
тогдашней техники, это была довольно сложная процедура, обычно длившаяся
несколько часов. Снятие портрета происходило на глазах у многих тысяч
людей - ведь Комсомольская площадь, "площадь трёх вокзалов" - самое
многолюдное место столицы. И вот однажды врывается в нашу комнату Мишка и
буквально вопит:
- Ребята! Счёт 3:2 уже не в нашу пользу!
Оказывается, он видел, как снимали портрет Блюхера...
Ребята в своей массе были славные и абсолютно порядочные - стукачей у
нас было мало. Но они, конечно, были, и скоро мы это почувствовали в полной
мере. Один за другим стали исчезать кое-кто из наших товарищей. Мы же
продолжали резвиться, как уэллсовские элои солнечным днём. Морлоки ведь
работали ночью с помощью "воронков". Впрочем, исчезновение Коли Рачковского
произвело на меня тягостное впечатление - я кожей почувствовал, что
"чей-нибудь уж близок час". Колю мы прозвали Гоголем за поразительное
внешнее сходство с классиком. Только ростом наш Коля был покрупнее своего
великого земляка. Он любил шахматы и украинскую литературу, проникновенно
читал "Кобзаря". Может быть, это и было причиной его гибели? Украинский
национализм ему, при наличии злой воли, ничего не стоило приклеить!
В нашей двадцать пятой комнате ребята были как на подбор - весёлые и
очень компанейские; помочь товарищу было нашей первой заповедью. Но в семье
не без урода: жил с нами один мерзкий тип, изрядно отравлявший наше
существование.
Звали его Николай Макарович Зыков. Был он значительно старше нас и,
мягко выражаясь, не блистал красотой. Очень низкий, изрытый глубокими
морщинами лоб, маленькие, близко посаженные рыскающие серые глазки и
почему-то больше всего запомнившаяся глубокая ямка на подбородке. От него
всегда исходил какой-то мерзкий, кислый запах. Впрочем, всё это можно было
перенести - не такие уж мы аристократы и снобы, - главное, что характер у
этого Зыкова был просто невыносимый. Прежде всего, это был невероятно
злобный зануда и резонёр. Он был членом партии и постоянно кичился этим,
поучая нас как "старший товарищ". Быстро раскусив его, мы игнорировали его
поучения, а над идиотскими рацеями о любви и девушках (излюбленная тема)
либо откровенно издевались, либо просто пропускали мимо ушей. Иногда мы
разыгрывали с ним не вполне безобидные шутки. Вспоминаю, как Мишка Дьячков
как-то с убийственной нежностью спросил Зыкова: