"Иосиф Шкловский. Эшелон: невыдуманные рассказы (полный вариант)" - читать интересную книгу автора

облачённый в парадные одежды граф.
Особенных сокровищ там не нашли, а графа выбросили в канаву.
- К вечеру он стал быстро чернеть, - вспоминал Степан Владимирович.
Но я его уже больше не слушал. "Так вот оно в чём дело! - думал я. -
Так вот почему Михаилу Михайловичу не разрешили вскрывать царскую гробницу в
соборе Петропавловской крепости! Там просто сейчас ничего нет - совсем как в
склепе графа Орлова!" И я по ассоциации вспомнил парижское аббатство
Сен-Дени, где похоронены все короли Франции - от Каролингов до Бурбонов. И
на всех надгробиях у мраморных королев и королей были отбиты носы (следы
работы санкюлотов, ворвавшихся в аббатство в августе 1792 года).
Долго я тогда ходил среди покалеченных мраморных властелинов Франции.
Когда из мрака аббатства вышел на освещённую ярким солнцем площадь, первое,
что увидел, была дощечка с названием улицы, вливавшейся в площадь. На
дощечке была надпись: "Rue Vladimir Illitch". Сен-Дени, старая парижская
окраина, издавна образует часть так называемого "Красного пояса Парижа".

О ВЕЗУЧЕСТИ

В детстве покойная мама мне много раз говорила, что я родился в
рубашке. Говоря откровенно, в плане медико-акушерском я до сих пор не знаю,
что это такое.
Как-то никогда не интересовался, как не интересуюсь, будучи дважды
инфарктником, как работает моё бедное сердце. С четвёртого класса помню, что
там, то есть в сердце, есть какие-то предсердия, желудочки и клапаны, но что
это такое - ей-богу, не знаю и знать не хочу. Это, конечно, связано с моим
характером, в котором фаталистическое начало играет немалую роль. Что
касается пресловутой "рубашки", то мне, пожалуй, следовало бы этим делом
заинтересоваться, так как в народе этот феномен всегда связывают с
везучестью.
Оправдалась ли эта примета на моей судьбе? Перебирая многие годы,
которые я успел прожить, я должен прийти к заключению, что, как ни кинь, я
был довольно везучим человеком! Но, конечно, в смысле везучести мне далеко
до моего любимого и талантливейшего ученика Коли Кардашева (пишу по старой
привычке - речь идёт о члене-корреспонденте Академии наук, заместителе
директора Института космических исследований Николае Семёновиче Кардашеве).
Слава о его фантастической везучести, так же как и его научная репутация,
прочна и солидна. В качестве примера я могу привести два случая, которые
произошли, что называется, на моих глазах.
Дело было в конце августа 1979 года, когда в Монреале проходил
очередной Международный астрономический конгресс. В последний момент Колю,
который входил в нашу делегацию, задержали в Москве по причине выявившихся
неприятностей в руководимом им космическом эксперименте. Я уехал с
делегацией в Канаду с большой тревогой за Колю, так как упомянутые выше
"неприятности" грозили самыми серьёзными последствиями. На четвёртый день
работы конгресса, смертельно усталый, ночью в приплёлся в крохотную
модерновую клетушку студенческого общежития, где мы обитали. Зашёл к соседу
Всеволоду Сергеевичу Троицкому за кипяточком и застал там... сидящего и
пьющего чай, солнечно улыбающегося Колю! С ним случилась просто
фантастическая история. В последний момент неприятности удалось
ликвидировать (тоже ведь везение, и ещё какое!), и Коля полетел в Монреаль,