"Иосиф Шкловский. Эшелон: невыдуманные рассказы (полный вариант)" - читать интересную книгу автора

Михайлович, вскрыть гробницу императора, восстановить по черепу лицо
покойного и сверить его с богатейшей иконографией Александра I? Вопрос будет
раз и навсегда снят!
Герасимов как-то необыкновенно ядовито засмеялся.
- Ишь, какой умник! Я всю жизнь об этом мечтал. Три раза обращался в
правительство, прося разрешения вскрыть гробницу Александра I. Последний раз
я это сделал два года назад. И каждый раз мне отказывают. Причин не говорят.
Словно какая-то стена!
Сообщение Михаила Михайловича меня взволновало. В моём изощрённом в
выдумывании всякого рода гипотез о природе космических объектов мозгу одна
удивительная догадка о причине отрицательного ответа директивных органов на
просьбу знаменитого учёного сменяла другую. "Уж не подтверждение ли
правдивости легенды о старце Фёдоре Кузмиче столь странная позиция властей?
Ведь не постеснялись же вскрыть гробницу Тамерлана за день до начала
Отечественной войны (тем самым, кстати, существенно осложнив мобилизацию в
Средней Азии). Может быть, они усмотрели в поведении императора намёк на то,
что непристойно цепляться всеми силами за мирскую власть?"
Через полтора месяца я выписался из больницы. Началась новая жизнь,
появились новые заботы. И я постепенно стал забывать и Герасимова, и
проблему Фёдора Кузмича. Скоро я узнал, что Герасимов умер - а какой был
бодрый, весь переполненный планами!
Прошло ещё 10 лет. Как обычно, рубеж февраля-марта я проводил в
Малеевке. Дни проходили однообразно и очень хорошо: завтрак, лыжи, обед,
сон, кино - чаще всего скверное. Вечером прогуливался по Большому кругу с
компанией знакомых, полузнакомых и незнакомых людей. В числе прочих я
изредка совершал такой круг с неизвестным мне до этого человеком - кряжистым
стариком Степаном Владимировичем.
У него были необыкновенно густые сизые брови, из-под которых сверкали
голубизной совершенно детские глаза. Старый моряк, участник гражданской
войны, потом красный профессор; ещё недавно читал в каком-то вузе курс
политэкономии. Очень хорошо знал русскую литературу. И вообще старик был
интересный.
Как-то морозным вечером мы совершали с ним обычный круг, и вдруг Степан
Владимирович спрашивает меня:
- А что бы вы, Иосиф Самойлович, сказали, если бы я сообщил вам, что
вот так же ясно, как вижу вас (в этот момент мы проходили под фонарём), я
видел в полном параде графа Орлова-Чесменского?
Я стал лениво соображать: граф Алексей Орлов, брат фаворита Екатерины
II, умершей в 1796 году. Он, по-видимому, был моложе императрицы, но вряд ли
он умер позже 1810 года...
- Я сказал бы вам, что вы обознались, - вежливо ответил я.
Засмеявшись, Степан Владимирович поведал мне удивительную историю. Как
известно, во время голода 1921 года был издан декрет об изъятии церковных
драгоценностей. Значительно менее известно, что в этом декрете был секретный
пункт, предписывавший вскрывать могилы царской знати и вельмож на предмет
изъятия оттуда ценностей в фонд помощи голодающим. Мой собеседник, тогда
молодой балтийский моряк, был в одной из таких "гробокопательных" команд,
вскрывавшей на Псковщине в родовом поместье графов Орловых их фамильный
склеп. И вот, когда раскрыли гробницу, перед изумлённой, занятой этим
кощунственным делом командой предстал совершенно не тронутый тлением,