"Иосиф Самуилович Шкловский. Эшелон (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

Буржуйка была центром как физической, так и духовной жизни теплушки.
Здесь рассказывались немыслимые истории, травились анекдоты, устраивались
розыгрыши. Это был ноябрь 1941-го. Шла великая битва за Москву, судьба ее
висела на волоске. Мы же об этом не имели понятия - ни радио, ни газет.
Изредка предавались ностальгии по столице, увидим ли ее когда-нибудь? И,
отвлекая себя от горьких размышлений, мы, песчинки, подхваченные вихрем,
предавались иногда довольно диким забавам.
На нарах, справа от меня, было место здоровенного веселого малого,
облаченного в полуистлевшие лохмотья и заросшего до самых глаз огненно-рыжей
молодой щетиной. Это был Женя Кужелев - весельчак и балагур. Он как-то у
буржуйки прочел нам лекцию о вшах (сильно нас одолевавших), подчеркнув
наличие в природе трех разновидностей этих паразитов, и декларировал свое
намерение - на основе передового учения Мичурина-Лысенко вывести гибрид
головной и платяной вши. Каждый вечер он посвящал нас в детали этого смелого
эксперимента, оснащая свой отчет фантастическими подробностями. Братва
покатывалась со смеху. Жив ли ты сейчас, Женька Кужелев?
Еще у нас в теплушке был американец - самый настоящий, без дураков,
американец, родившийся в Техасе, в Хьюстоне - будущем центре космической
техники. Это был довольно щуплый паренек по имени Леон Белл. Он услаждал наш
слух, организовав фантастический музыкальный ансамбль "Джаз-Белл". Но
значительно более сильные эмоции вызывали его рассказы на тему, что едят в
Техасе. Он сообщал совершенно немыслимые детали заокеанских лукулловых
пиршеств. Боже, как мы были голодны! Слушая Леона, мы просто сходили с ума:
его американский акцент только усиливал впечатление, придавая рассказам
полную достоверность. Иногда к Леону присоединялся обычно молчаливый Боб
Белицкий, также имевший немалый американский опыт. Я рад был встретить Боба,
лучшего в стране синхронного переводчика с английского, во время
незабываемой Бюраканской конференции по внеземным цивилизациям осенью 1971
года. Нам было о чем вспомнить.
А вот слева от меня на нарах лежал двадцатилетний паренек совершенно
другого склада, почти не принимавший участия в наших бурных забавах. Он был
довольно высокого роста и худ, с глубоко запавшими глазами, изрядно обросший
и опустившийся (если говорить об одежде). Его почти не было слышно. Он
старательно выполнял черновую работу, которой так много в эшелонной жизни.
По всему было видно, что мальчика вихрь войны вырвал из интеллигентной
семьи, не успев опалить его. Впрочем, таких в нашем эшелоне было немало. Но
вот однажды этот мальчишка обратился ко мне с просьбой, показавшейся
совершенно дикой: "Нет ли у Вас чего-нибудь почитать по физике" - спросил он
почтительно "старшего товарища", то есть меня. Надо сказать, что большинство
ребят обращались ко мне на "ты", и от обращения соседа я поморщился. Первое
желание - на БАМовском языке послать куда подальше этого папенькиного сынка
с его нелепой просьбой. "Нашел время, дурачок", - подумал я, но в последний
момент меня осенила недобрая мысль. Я вспомнил, что на самом дне моего
тощего рюкзака, взятого при довольно поспешной эвакуации из Москвы 26
октября, лежала монография Гайтлера "Квантовая теория излучения".
Мне до сих пор непонятно, почему я взял эту книгу с собой, отправляясь
в путешествие, финиш которого предвидеть было невозможно. По- видимому, этот
странный поступок был связан с моей, как мне тогда казалось, не совсем
подходящей деятельностью после окончания физического факультета МГУ. Еще со