"Михаил Шишкин. Урок швейцарского" - читать интересную книгу автора

Когда режим кажется вечным и строй прочным, два русских путешественника
договариваются о встрече на берегу Женевского озера. Два титана русской
словесности с видом на швейцарское жительство. Один прямиком из пропахшей
потом и страхом московской тюрьмы, другой - инопланетянин с Зембли. Один -
всеобъятный зэк, победивший собственный рак и почуявший призвание сокрушить
Утопию, другой - коллекционер насекомой и человечьей лепидоптеры, успевший
вовремя оставить три тонущие страны. Этой нейтральной территории суждено
было стать местом их встречи, и она становится местом их невстречи.
Когда у короля экрана, поселившегося на старости лет в Швейцарии,
спросили, почему он выбрал именно берег Женевского озера, тот ответил:
"Потому что я это заслужил всей моей жизнью". Что-то подобное мог сказать
про себя самый "швейцарский" русский писатель, выбравший для жизни и смерти
Монтрё.
Постоялец шестикомнатного люкса в "Монтрё-палас" называет это свое
последнее убежище "unreal estate". Когда-то, в далекие полунищие 20-е годы
на вопрос, где бы он хотел жить, обитатель берлинских эмигрантских номеров
ответил: "В большом комфортабельном отеле". Теперь в роскошной ванной
комнате, отделанной в стиле fin de siecle, рядом с унитазом постоянно стоит
шахматная доска с расставленными фигурами, а на полу каждый раз появляется
новый коврик с днем недели на случай, если, глядя в окно на Лак Леман и
Савойские Альпы, гость забудет о времени.
Набоков в Швейцарии - оптимальное решение шахматной задачи на жизненной
доске, приведение после нескольких цугцвангов своего короля, изгнанного из
петербургского детства, в единственную безопасную счастливую клетку. "Высшие
интересы" разорили его отеческий дом, расстреляли поэтов, изгнали
профессоров, упразднили не только ять, но кастрировали само Слово. Вся его
жизнь - спасение своей семьи, своего языка и рукописей-карточек от идеологий
и режимов. Своим героям он дарит край, где можно жить и умереть просто от
частной жизни - без помощи тиранов. Себе он дарит страну "счастливых
швейцаров".
Солженицын в Швейцарии - ментальное недоразумение, недосмотр верховного
программиста, быстро исправленный адвокатами. Он переезжает из ненавистного
сытого Цюриха в напоминавший рязанский лес Вермонт не только потому, что не
хотел кормить "Архипелагом" швейцарских налоговых чиновников, но и потому,
что швейцарские законы о беженцах делали невозможной борьбу. Его слово было
предназначено для борьбы. Сперва его книги должны были сокрушить режим,
потом должен был вернуться победителем он сам.
На оси Карамзин - Нечаев они занимают полярные позиции. Два
взаимоисключающих кода поведения по отношению к родной мясорубке.
Мужественный Борец и несгибаемый Дезертир.
По максимовской версии, Солженицыны сообщают в письме предполагаемое
время их визита, и Набоков записывает в дневнике: "6 октября, 11.00
Солженицын с женой", не предполагая, что тот ждет ответного подтверждения.
Ко времени отъезда Солженицыных из Цюриха ответа из Монтрё нет. Не зная, что
означает молчание, Солженицыны приезжают в Монтрё, подходят к отелю и решают
ехать дальше, думая, что Набоков болен или по какой-то причине не хочет их
видеть. В это время Набоковы сидят целый час в ожидании гостей - был заказан
в ресторане ленч, - не понимая, почему их нет. Владимир Максимов,
встретившийся потом и с тем и с другим, пытается прояснить очевидное
недоразумение, но после этого случая ни Набоков, ни Солженицын уже не