"Вячеслав Шишков. Алые сугробы (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Пойдем.
- Закрой шубой, перекрести... Ступай.
- Пойдешь или нет?
Афоня молчал. Алые снега и небо вслушивались в человеческую речь, но
были спокойны, холодны.
- Коня бросим. Я тебя поведу, пойдем. Я тебя, Афоня, на закукрах.
Слышишь? Солнце закатится. Слышишь?!
Афоня заметался:
- Домой, домой! Я вперед тебя... Ковер какой - жар-птица... А ты
верь, Петрованушка. Петрович... Ваня...
Степан снял с себя полушубок и сел перед умирающим на корточки. От
Афони шел жар, дыханье вылетало хриплое, горячее. Степан укрыл товарища
своим полушубком, огляделся вправо, влево и в одной рубахе неторопливо
пошел вперед.
Идти было недалеко: громадная трещина саженной ширины пресекла путь.
Она удалялась от Степана в обе стороны, и не видно ей конца-краю. Снег тут
сдуло, обнажился темный лед. Острые, словно обсеченные, грани льда отвесно
спускались в бездну, они отливали зеленоватым цветом, как бутылочное
стекло.
Степан боялся подойти к обрыву: скользко. Он стал ползти. Заглянул в
провалище. Бездонная тьма. Сделал руки козырьком, смотрел вниз пристально,
долго. Тьма. Стало жутко. Вздрогнул и - ползком назад. Руки закоченели.
Всего облепило холодом, сжало, заморозило. Степан взмахнул несколько раз
руками, подпрыгивая и стараясь ударить себя по спине, чтобы согреться. Из
груди мужика помимо его воли рванулся какой-то лающий, скулящий крик. Еще
и еще. Зубы стучали. Степану ясно: это он скулит, его замерзающее тело
мечется, требует: спаси, спаси. Вдруг как-то все ожило, все, что было
позади, все вспомнилось. Назад бы, в жизнь бы! Глаза Степана расширились:
"Помоги-и-те!" И другая, в левое ухо, кровь огнем кричит: "Так тебе,
черту, так... Торчмя башкой... Ну!"
- Помоги-и-те!!
Резкий, отчаянный голос упал тут же, в ноги, и подхлестнул и взвил
душу. Напряг Степан всю силу, какая еще оставалась в нем, какая была в
этих алых сугробах, в морозе, в полумгле. Он решительно повернул назад и
на бегу, не чувствуя пути, твердил одно и то же:
- Сам сдохну, а тебя, Афоня, выручу... Выручу, выручу, выручу...
Подбежав, он выхватил нож и полоснул в горло дремавшую лошадь.
Рухнула, задрыгала ногами и, вывалив язык, грызла снег. Перерезанное горло
ее хрипело, хлестала кровь в подставленные ковшом пляшущие пригоршни
Степана. Жадно глотал кровь, захлебываясь и урча. И все закровенилось:
лицо, борода, рубаха. Глаза пьянели, разжигались. В них быстро нарастала
буйная, звериная мощь.
Степан перевел дыхание: "Сыт".
Афоня лежал под двумя шубами недвижимо.
- Афонюшка, товарищ... Повремени чуть-чуть, запри дух... Выручу, не
умирай.
Осторожно стащил с него свой полушубок, оделся, плюнул в пригоршню
теплой кровью, ударил ладонь в ладонь:
- Айда! Ррррработай!
И, не оглядываясь, только борода тряслась, ударился бежать вперед. Он