"Вячеслав Шишков. Емельян Пугачев (Книга 1) [И]" - читать интересную книгу автора

- Погодь, погодь, мил человек, - проговорил Павел Носов, натягивая на
сухореброе тело рубаху. - Стало быть, не приспело еще времечко...
- Времечко, времечко, - передразнил его Варсонофий Перешиби-Нос и
вытащил из костра упекшуюся картошку. - Под нашими барами жить, до
скончания века в темных дураках сидеть!
- Ау, мил человек, терпеть надо, - вздохнул Павел Носов и стал
раскуривать носогрейку. - Видно, так самим богом утверждено: барам жиреть,
а нам хиреть. За добрым барином и мужику жить не столь тяжко, а за лихим и
мужику лихо. А где лихо мужику, там иным часом и мутня выходит,
самовольство, мужик за вилы берется, барину грозит...
- Ха! - по-сердитому хакнул Варсонофий и, подергав длинные усы,
язвительно уставился на Павла Носова. - А ты, поди, бунты-то мужичьи
смирял? Мутню-то?
- Ну, ин усмирял, - помедля, сконфуженно ответил Носов.
- Так пошто ж ты усмирял-то?
- Дурак ты али умный? - обиделся старик. - Ведь по приказу. Ежели б
не стал усмирять, меня самого усмирили б до самой смерти...
Широкоплечий Варсонофий обвел компанию солдат суровым взором и
сказал:
- Вот по эфтому самому я и молвил, что недружный мы народ. Ведь вот
мы сами мужики, о мужике печалуемся и эфтого самого мужика своеручно
изничтожаем. Бар надо изничтожать, бар! А не мужика...
К костру подходил, высвистывая песенку, подвыпивший штаб-офицер.
Вольные разговоры оборвались.
Блистательная наша победа под Кунерсдорфом праздновалась в Петербурге
пышно.
Однако, несмотря на свою честность и преданность России, граф
Салтыков не смог в полной мере использовать плоды своих побед. Начались
недомолвки между ним и австрийским командованием, которое требовало
доконать пруссаков общими силами. Салтыков отвечал: "На это я отважиться
не могу, ибо без того вверенная мне армия довольно сдержала неприятеля и
немало претерпела. Теперь надо бы нам покой дать, а вам работать, потому
что вы все лето пропустили бесплодно". Ссылаясь на отсутствие фуража и
продовольствия, Салтыков отвел армию на зимние квартиры.


Г л а в а  IV

ЖИЗНЬ В КЕНИГСБЕРГЕ


1

В Кенигсберг стали поступать раненые.
Возле ворот герцогского замка, где жил русский губернатор,
остановились три фургона с больными офицерами. Им отведен каменный
флигель. С крыльца сбежал молодой офицер Болотов*, сказал стоявшим во
дворе дежурным казакам:
- Ребята, носилки!
_______________