"Вячеслав Шишков. Емельян Пугачев (Книга 1) [И]" - читать интересную книгу автора

дуракам закон не писан... Словом, вкус у великого князя ничуть не лучше,
чем у самого последнего капрала. Я Марфутку Шафирову весьма довольно знаю:
костлявая, тощая, шея, как у цапли. Да и Лизка не лучше: словно телка
холмогорская, толстая. И неряха. От нее всегда потом пахнет, как от козла.
Фи! Ни дать ни взять - трактирная служанка. И в придачу - дура набитая.
Ну, стало быть, два сапога пара, - она да князь. А я милости у них не ищу,
я ничего не ищу у них. А она, дура, черт знает о чем мечтает... Она,
тетеха, мечтает ни больше ни меньше, как быть российской императрицей! -
выкрикнул Дашков, с маху швырнул сигару на пол и, сердито отдуваясь, снова
залез за печку.
Растерявшиеся гости не знали, как отнестись к резкой вспышке старшего
товарища. В неловком молчании чокнулись, выпили.
Князь Дашков снова вылез из своего темного убежища. Ему хотелось
высказаться до конца.
- И уж кстати, - начал он, насупив брови и глядя куда-то вбок. - А
чего ради у нас такие потери на войне, почему нас иногда жестоко бьют? Да
очень просто... Измена. Шпионаж. Вот смотрите: английский посланник Кейт -
шпион, голландский ван Сварт - шпион, наш русский генерал Корф со своей
любовницей - шпионы. И прочие, и прочие. Все они служат прусскому королю,
все подкуплены прусским золотом, кроме нашего великого князя, который
состоит шпионом Фридриха задаром.
- Не может быть! - все закричали в один голос.
- Говорю доверительно... Можете не верить, господа, это поистине
чудовищно, но это так. Кейт всегда сообщает великому князю все новости с
театра войны, разумеется - блюдя прусские интересы, а великий князь
передает ему сведения о нашей армии.
- Тьфу! - с остервенением плюнул хозяин и по-солдатски обругался.
Кто-то из облаков табачного дыма уныло изрек, вздохнув:
- И это будущий самодержец Российской империи...
- Ну, сие еще бабушка надвое сказала, - загремел Алексей Орлов,
потягивая горячую жженку. Он вспотел, шрам на его лице раскраснелся.
- Этот чужак плюет на всех нас, - учащая свой шаг, в раздражении
сказал хозяин, его взгляд стал зол и быстр. - Плюет на всю Русь, на
религию, на все обычаи наши. А наипаче на гвардию. Он рад живьем нас
слопать, да государыни побаивается. Словом... Надо как-то... Надо как-то
позаботиться, господа, и о своих головах. - Последняя фраза была сказана
не громко, но столь выразительно, что прозвучала в сердце каждого как
боевой призыв.
Послышалось злобное покашливание, нервный звяк шпор. Младший
женоподобный Рославлев стал тихонечко высвистывать воинственный мотивчик.
У Бредихина дьявольски ныл зуб. Хватаясь за вспухшую щеку, он сказал:
- Ха! Гвардию уничтожить, гвардию уничтожить... Легко сказать.
Гвардии десять тысяч. А у него кто? Голштинского сброда тыщи две-три... -
он приподнялся за столом и взял на больной зуб водки.
Григорий Орлов, не ответив на слова Бредихина, прислонился спиной к
изразцовой, в синих голландских пейзажиках печке, закинул руки назад, полы
халата повисли.
- И возьмите во внимание, - засверкал он большими, покрасневшими от
частых кутежей глазами, - сей ублюдок день ото дня становится наглей.
Раньше свою голштинскую форму с прусским орденом Черного Орла он позволял