"Вячеслав Шишков. Емельян Пугачев (Книга 1) [И]" - читать интересную книгу автора

Апраксин сбросил с колен мопса и встал. Весь генералитет точно так же
поднялся. - Повелеваю: завтра чем свет по вестовой моей пушке выступать в
поход. А вам, Петр Иванович, - выпучив глаза, обратился он к злословному
Панину, - зная вас за отважного воина, я предоставляю случай особо
отличиться. Для сего определяю вас в самое жаркое дело.
"Ах ты, старый кабан", - подумал Панин и - вслух:
- Я  ж а р ы  не боюсь, ваше сиятельство. Но не терплю тех, кто
тщится нагнать на меня холоду. Я не труслив, но горд. А пруссаков бояться
- на войну не ходить. Весь к услугам вашего сиятельства!
Генералитет отпущен.
Апраксин устал. Ленивый и нерасторопный, он не подумал о разработкее
диспозиции войск на завтрашний день, он только успел набросать коротенький
приказ по армии и прилег часок-другой всхрапнуть. А там видно будет,
ночь-то длинна.
Выходя из палатки, Панин шепнул Румянцеву:
- Не смею утверждать категорически, но мнится мне, что этот
безмозглый баран не побрезгует положить в карман от прусского командования
кое-какой куртаж.
- О да, - живо согласился Румянцев. - Его медлительность припахивает
изменой.
- Во всяком случае, она равносильна измене, - подхватил Панин.
По армии объявлен приказ: всех солдат снабдить на трое суток
провизией, вывести "перед фрунт", всем ночевать "в ружье".
Каким-то случаем прусское командование сведало о предстоящем
наступлении русских. И пока граф Апраксин спал себе и почивал спокойно,
проворный враг плел хитроумные сети, чтобы погубить нас.


6

Пред утром 19 августа густой туман рассеялся. Лошади, опустив головы,
дремали. На траве, на палатках и всюду лежала роса.
Ударила вестовая пушка, лагерь пришел в движение. Вместо обычной зори
стали бить генеральный марш. Значит, готовься к походу. Вскоре прозвучал
сигнал: "На воза!", и войска тотчас стали снимать все палатки, мазать
колеса дегтем, впрягать в повозки лошадей, грузить имущество. Фурлейты
спрашивали: "Брать ли рогатки?" Приказ: "Брать, брать". (Деревянных
рогаток - тысячи, целый лес. Они большая обуза. Их возят в особых телегах
за каждым полком для прикрытия фронта от неприятельской конницы.)
Через двадцать минут обозы тронулись в путь. Было еще темно.
Равнина - где лагерь - как дно муравейника. Все копошилось, серело,
алело, чернело, двигалось взад и вперед, вправо и влево. Люди сползались в
живые кучки, эти кучки росли, то вытягиваясь в линию, то сжимаясь в
квадрат. Кучек все больше и больше. Вот они ощетинились сталью. По всем
направлениям засновали всадники. С тысячи мест сизыми киверами потянулись
к небу дымки догорающих костров.
Емельян Пугачев кой-как, вразвалку, сидит в седле вблизи палатки
атамана Денисова. Конь под ним высокий, белый. Емельян привел его из
ночной разведки: смахнул башку прусскому драгуну-барину, а коня его увел.
Коню этому сегодня хватит работки: Пугачев за свою особую расторопность