"Вячеслав Шишков. Емельян Пугачев (Книга 1) [И]" - читать интересную книгу автора

назначен был вчера ординарцем полковника-атамана Денисова.
Донцы еще прохлаждаются, наскоро пьют кипяток с солью и хлебом.
Грузный, заспанный Денисов выходит из палатки, вестовой подает ему
умываться. За рекой, по далекому горизонту медленно растекалась заря. В
лесу куковала ранняя кукушка.
В противоположной стороне, почти за две версты от Пугачева, там, где
темный выход в Эггерсдорфское поле, - сплошное огромное месиво, оттуда
доносились невообразимый шум, треск, скрип, выкрики. Денисов, вытираясь
рушником, спросил Пугачева:
- Что там такое?
- А это, надо полагать, обозы сбились в кучу... Порядку нет, ваше
высокородие.
- А ну, слетай!
Пугачев гикнул и умчался.
У выхода в поле действительно творилось нечто ужасное. Впереди тесной
дефилеи, чрез которую тянулись бесчисленные обозы, растекалась ручьевина
по заболоченной местности. Непролазным киселем густела грязища. Передние
повозки завязли, задние стали напирать на них, обгонять их и - по грудь
коням - увязали сами, на них надвигались задние. Тут же, вперемешку с
повозками, шли побатальонно воинские части.
В конце концов лавина в не одну тысячу повозок закупорила весь проход
- пушкой не пробьешь. Здесь все перемешалось: артиллерия с ящиками и
снарядами, солдатские обозы, генеральские экипажи, многие сотни телег с
рогатками, офицерские повозки.
А сзади на это месиво из лошадей, солдат, повозок напирали
двинувшиеся полки. Всюду крики: "Дорогу, дорогу!" - но дороги не было.
И в момент такой бестолковщины, в момент отчаянных, но безуспешных
попыток освободить проход, по войску и обозам покатилась сначала тихая
молва: "Пруссаки наступают, они уже близко"; затем разговоры - все крепче
и крепче, вот послышались отдельные панические выкрики: "Неприятель,
неприятель!" Но путем никто ничего не знал еще.
Тем временем 2-й Московский полк, уже выведенный в Эггерсдорфское
поле, вдруг увидел перед собой грозные шеренги спешившего к нему врага.
Полк стоял как раз у выхода с забитой обозами прогалины и прикрывал доступ
в лагерь. Командиры и солдаты диву дались: каким манером враг, никем не
замеченный, мог пройти версты четыре полем и почти сесть на шею нашим? А
где ж была разведка? И о чем думало главное командование?
Небольшая колонна артиллерии, находящаяся при Московском полку,
тотчас открыла по неприятелю огонь.
Этот близкий гром пушек произвел в обозной толпе смятение. Люди сразу
как бы посходили с ума. Поднялись вопли.
В одном месте командиры кричали: "Сюда! Сюда! Артиллерию сюда!" В
другом раздавалось: "Конницу скорей, конницу!" Но яростней всех был вопль:
"Обозы прочь, назад!.. Прочь, прочь! Обозы назад, назад, назад!.." Возницы
и фурманы с гиком и руганью в три кнута полосовали лошадей. Генералы,
полковники и простые офицеры потеряли всякий разум, они совались возле
обозов без памяти, не зная, что им делать.
Почти все полки еще находились за обозом, в лагере, а пробраться на
поле с амуницией, с пушками сквозь густейший непролазный лес было
невозможно. "Просеки, просеки рубить!" - бестолково раздавалась запоздалая