"Евгений Шишкин. Магазин "Интим"" - читать интересную книгу автора

тебя. Да я из-за тебя, может, всю жизнь себе испортила! Всю себя погубила!
У-у-у! Не жилось тебе спокойно-то, пень старый!
Она взвыла горестно и отчаянно и, схватив толстый словарь иностранных
слов, по которому Пал Игнатич недавно постигал научный смысл нужного
термина, врезала ему по голове. Врезала, бросила книгу, тут же
расплакалась и убежала в спальню. Теперь уже из спальни, приглушенно
доносились рыдания Ангелины и возгласы семейного несчастья, наподобие
таких: "Ходи за ним, обстирывай, готовь ему, а он...", "И вот с этой
сволочью я прожила столько лет!", "Всю жизнь мне сгубил, зараза!" - и еще
кое-что в том же роде, из обычного репертуара женских причитаний,
используемых в таких вот скандальных развязках.
Пал Игнатич после удара словарем по голове - удар, кстати, был не
настолько силен, чтобы сотрясти мозг или что-то нарушить в функциях
органической материи, - сделался, однако, очень флегматичен, неповоротлив
и вял. Он медлительно сел на диван, оперся локтями на колени и так,
равнодушно и полусонно, смотрел на завитушку в рисунке паласа, время от
времени невольно вслушиваясь в бранчливые выплески жены и кривясь, как
кривится порой пациент перед кабинетом дантиста, заслышав звук бормашины.
А вскоре - вулканическая лава, выброшенная из кратера скандала, еще не
успела поостыть (Ангелина, переместившись из спальни в кухню, продолжала
причитать и взревывать) - домой с вечерней тренировки вернулся Коля.
Услышав материны излияния, он смурновато задумался, а затем, неторопливый,
большой, усталой раскачкой пошел в гостиную.
- Чего тут у вас? - спросил он, легонько кивая в сторону кухни.
- Ничего! - отбыркнулся Пал Игнатич. - Тебя не касается.
Квадратный подбородок Коли от недовольства таким ответом слегка увело
вбок, но он смолчал, хмуро набычился и, двигая при ходьбе круглыми
широченными плечами, переваливаясь немного по-медвежьи, направился в
кухню. Пал Игнатич проследил за сыном; мимоходом оценивая его комплекцию,
подумал: "Эко накачался-то. Куда его так расперло?"
С матерью в кухне Коля тоже общался недолго, она ему что-то выпалила,
видно, пожаловалась всердцах на мужа, и, опять же хныча, стала что-то там
мыть, плескаться водой в раковине. Коля ее еще о чем-то спросил, вроде как
для уточнения, но Пал Игнатич, чтобы ничего этого не подслушать даже
случайно, заправил мочки ушей к себе в ушные раковины и крепко зажал все
это устройство руками - нарочно оглох. В таком отключенном положении он
просидел, однако, недолго: чуть спустя он увидел перед собой босые ноги
сына с широкими и, казалось, тоже накаченными ступнями; он поднял голову и
ослабил руки, сжимавшие лопухи ушей - догадался, что сын Коля вернулся,
чтобы что-то сказать, или спросить, или попросить о чем-то.
- Ты вот чего, папаня, - начал Коля, угрюмо и неохотно, с видом человека,
которого объяснение удручает, но никуда не денешься. - Там мать... Ты ее
не обижай. Понял? - Нехорошие нотки звучали в голосе сына, да и оскал его
Пал Игнатичу показался вызывающим.
- Молод еще меня учить! Молод! - вдруг взвился он, вскакивая с дивана. - И
не твоего ума это дело! Не суйся! Поднимай свою штангу и не суйся!
Но на этот раз Коля вместо штанги Коля предпочел поднять "папаню": все с
тем же недружелюбным оскалом он молча и спокойно положил ему руки на плечи
и вдруг резко, молниеносно, - Пал Игнатич и сообразить-то ничего не успел,
- рванул его к себе, потом немного в сторону, крутанул боком и