"Петр Ширяев. Внук Тальони " - читать интересную книгу автора

никакого дела до вопросов и сомнений человека, пытливо наблюдавшего за ней
из окна маленького домика в глубине двора. Соскучившись от бесцельного
хождения по двору, она потянулась к голове конюха, губами стянула с него
картуз и бросила. Лутошкин улыбнулся и крикнул конюху:
- Пошли ко мне Филиппа.
Присев к столу, он набросал телеграмму владельцу конного завода
Аристарху Сергеевичу Бурмину:
Продается кобыла от Горыныча и Перцовки. Срочно отвечайте. Лутошкин.
Бурмин был фанатиком орловского рысака и кобылу с такой породой не мог
упустить в другие руки. Лутошкин это знал. Был он уверен и в том, что Бурмин
согласится на его условие: не отдавать кобылу в работу никому, кроме него.
- У тебя деньги есть? - спросил он вошедшего Филиппа. - Отправь срочную
телеграмму. Да смотри языком не трепи!
- Аль я совсем уж глупый, Алим Иваныч?! - весело обиделся Филипп. - На
этом деле вырос!
Лутошкин помолчал, побарабанил пальцами по столу и нерешительно
добавил:
- Зайди, Филя, к Семену Прохорычу... Попробуй хоть полсотни
перехватить, а?
Филипп мрачно засопел. Телеграмму свертывал долго и тщательно, не глядя
на Лутошкина. Потом решительно выговорил:
- Не даст.
Лутошкин скользнул взглядом по размеченной беговой программе на столе.
Покосился на нее и Филипп.
- А если к Володьке? - еще нерешительнее сказал Лутошкин.
- Этот сам будет играть. Перед бегом у него отец родной наплачется
из-за копейки. Нипочем не даст! Уж лучше к Семену Прохорычу попытаться...
Только на мое мнение - не даст! Зайтить мне, конечно, ничего не стоит, но
только не даст.
- Зайди, Филя... Скажи - до завтра, завтра отдам!..
- Сколько просить-то? - вздохнул Филипп.
- Полсотни... Иль проси всю сотню, завтра отдам, обязательно отдам!
За дверью спальни послышалась возня, и оттуда высунулась пепельная
голова Елизаветы Витальевны. Филипп поспешно вышел. Болезненно-брюзгливым
голосом Елизавета Витальевна спросила:
- Ты уходишь? Оставь, пожалуйста, мне денег. Ты же знаешь, у меня нет
ни копейки!
- Денег у меня нет, - отрезал Лутошкин и взял со стола картуз и хлыст.
Ненавидящими глазами Елизавета Витальевна впилась в лицо мужа. Лутошкин
следил за ее вздрагивающими губами и, угадывая слова, готовые с них
сорваться, криво усмехался, а когда Елизавета Витальевна, ничего не сказав,
хлопнула за собой дверью спальни, он шагнул к двери огромным, неслышным
шагом и припал к ней ухом. Мгновенье он оставался так, сдерживая дыханье,
согнутый, без движенья... И вдруг хлыст дрогнул в руке и зловеще, словно
хвост у кошки, заиграл кончиком по полу... Лутошкин ударом кулака с треском
распахнул дверь.
- Что вы сказали? Повторите, что вы сказали! - хрипло выкрикнул он,
подступая к Елизавете Витальевне, стоявшей перед постелью спиной к нему. -
Ну? Не хотите! Нет? Нет? Хам! Мужик! Так вы сказали? Так?!
Искаженное, бледное лицо Лутошкина было страшно. Елизавета Витальевна