"Петр Ширяев. Внук Тальони " - читать интересную книгу автора

"Лутошкин от Варягина и Марфы. Марфа? Срочно установить, от кого Иван
Лутошкин, и вообще генеалогические линии!" - гласила бисерная запись.
Про отца Варягина рассказывали, что он мог совершенно точно определить
на выводке жеребят по одному внешнему виду, от кого данный жеребенок. А
когда ослеп, то по звуку копыт бежавшей лошади безошибочно угадывал, какая
лошадь бежит. Дед Варягина Варлаам Варягин славился как борзятник и любитель
скаковой лошади, а бабка Евдокия Никитишна сломала шею на травле волка.
Варягины были соседями Бурмина по имению, и их генеалогия не была трудным
делом. Мудренее было с предками Марфы...
"Вот если бы Марфа была лошадью!" - подумал Бурмин и разгладил ладонью
полученную телеграмму.
Продается кобыла от Горыныча и Перцовки. Срочно отвечайте. Лутошкин.
В мозгу человека, не посвященного в тайны науки о лошадях, эти два
имени вызвали бы самое большее - образы Горыныча и Перцовки, если он их
видел когда-нибудь. Но Аристарх Бурмин недаром проводил ночи напролет,
склонившись над книгами и тетрадями, вписывая туда своим бисерным почерком
заметки о лошадях, устанавливая генеалогию отдельных рысаков, подмечая
отличительные свойства как отдельных лошадей, так и целых семейств и родов,
их способность передавать потомству то или иное качество и прочее. Запершись
в своем огромном и неуютном кабинете, Бурмин, как алхимик в поисках
чудодейственного эликсира, сталкивал кровь дедов и внуков, сестер и братьев,
отцов и дочерей в упрямой и тайной надежде напасть на такое сочетание
кровей, которое вдруг вспыхнет ослепительным блеском гения, как вспыхнула
орловская кровь в гениальном великом Крепыше. И эта огромная, кропотливая
работа раскрывала перед ним все лошадиные имена, наполняя их физически
ощутимым содержанием. Горыныч был сыном славного Летучего и внуком
соллогубовского Добродея, а Добродей - дед Громадного и прадед великого
Крепыша...
Кто знает - не таит ли в себе предлагаемая дочь Горыныча и Перцовки
священный огонь гения? Разве в ней так же, как и в Крепыше, не собрался
максимум генеалогических данных для произведения потомка исключительного
класса?
Накрыв волосатой рукой телеграмму, Бурмин отвалился на спинку кресла и
окаменел в безмолвном созерцании проходивших перед ним царственной вереницей
жеребцов и кобыл, знаменитых прадедов и дедов, отцов и детей... И, словно
это было не в мыслях, не в кабинете за письменным столом, а в яви, на
выводке, он отмечал каждого из них кивком головы, и в улыбке у него тихо
вздрагивал черный квадрат бороды...
В кабинет вошла Даша, красивая и плутоватая жена повара Димитрия.
- В баню-то ай не пойдете нонче? Митрий заждался!
Бурмин оглянулся на нее, придвинул четвертушку бумаги и написал
ответную телеграмму Лутошкину:
Порода достойная телеграфируйте порядок, возраст, кто продает, цену.
Аристарх Бурмин.
- Поди сюда! - кивнул он Даше.
Даша оглянулась на дверь, хихикнула и, виляя выпуклыми бедрами, подошла
к столу. Бурмин внимательно осмотрел ее ловкую, плотную фигуру, и правый
стрельчатый ус его странно шевельнулся.
- Вот телеграмма, - заговорил он, раздвигая паузами слова и не
переставая шарить глазами по фигуре Даши, - отдашь Павлу отправить на