"Петр Ширяев. Внук Тальони " - читать интересную книгу автора

голосом в зверином жадном реве толпы, и воспоминание о нем хотелось хранить,
как ценный приз.
Присев на кровать, Лутошкин рассказал об этом Егору Ивановичу.
И лицо Гришина вдруг повеселело. Он сочувственно улыбнулся Лутошкину и
несколько раз повторил:
- Это ты правильно! Молодец! Так их и надо!
Потом с неожиданной суровостью спросил:
- Лесть как?
Обеими руками Лутошкин взял худую руку Егора Ивановича и крепко пожал
ее.
- Что-о?
- Знаешь, как едет кобыла? - воскликнул Лутошкин и зажмурился. -
Страшно едет! Без двенадцати полуторную[13] приняла, - думал, секундомер
врет...
Егор Иванович отбросил одеяло и, быстро вскочив с постели, схватил
Лутошкина за пиджак и начал трясти.
- Говорил тебе... Говорил... А поро-ода, порода-то какая, Алим! От
Горыныча-а, правнучка соллогубовского Добродея, внучка Летучего и Ладьи.
Бриллиантовая руда-а кровца-то!.. Верь мне, верь Егору Гришину, держись за
кобылу обеими руками, она тебя вывезет. Я все обдумал, пиши сейчас Бурмину,
телеграмму пошли, - он купит! Орловскую не упустит, за такую породу никаких
денег не пожалеет! Тебя он уважает, оставит ее у тебя в конюшне, другому не
отдаст. Строчи сейчас телеграмму... Так и так, мол, от Горыныча и
Перцовки... Так, говоришь, полуторную без двенадцати?
- Не поверил, понимаешь, не поверил, - возбужденно заговорил опять
Лутошкин, - глянул, сердце зашлось, сдержанно полкруга без двадцати
трех,[14] сдержанно, понимаешь?
Он встал и взволнованно прошелся по комнате.
- Знаешь, Егор, если б деньги были - ни за что не упустил бы кобылу,
сам купил бы...
Егор Иванович сел на кровать и задумался; потом исподлобья долго и
сосредоточенно смотрел на Лутошкина.
- Зря говоришь, Алим. Для наездника ни к чему такие слова! Сердце у
нашего брата должно быть вольное, прилепишься к лошади - руки потеряешь.
Сколько их вот в этих руках перебывало, а никогда в мыслях не держал, чтоб
приобресть. Вся он, - Егор Иванович поднял глаза к фотографии серого жеребца
против постели, - мог и его купить, ан нет, уберег себя! А уж любовь у меня
с ним была-а, такой теперь нету, двадцать лет прошло, а помню...
Егор Иванович вздохнул и понурился.
В одном белье, исхудалый, в спадающих штанах, был он маленький и
жалкий. Странным казалось, что не так давно этот невзрачный человечек, с
простым лицом рязанского мужичка, был достойным соперником самого Вильяма в
тонком и сложном искусстве езды. Лутошкин, глядя на его прозрачные, неживые
руки, припомнил слова одного охотника-ездока, к которому попала лошадь,
бывшая в работе у Гришина: "У нее так верен рот - ни на одной стороне нет
лишнего золотника. Таких рук, как у Гришина, на ипподроме нет и не будет".
Лутошкин осторожно положил ему на плечо руку и с печальной мягкостью в
голосе проговорил:
- Зачем встал, Егор, лежи!..
Егор Иванович вздохнул и понурился.