"Светлана Ширанкова. Легенда Кносского лабиринта" - читать интересную книгу автора

Кроммионскую свинью? - интересно, почему слова Миноса кажутся мне ядовитыми
шипами, вонзающимися под кожу? - Правду ли говорят, будто твоим божественным
отцом является Посейдон, Колебатель земли?
С трудом удерживаюсь от соблазна пожать плечами. Это у Посейдона надо
спрашивать, если тот упомнит столь незначительный эпизод своей бурной жизни.
Правда и Эгей, и дед Питфей всегда твердили, что отказываться от
божественного родства - глупо и недальновидно, пусть даже оно существует
исключительно в воображении горстки дураков.
- Так говорят, богоравный.
- Тогда сейчас мы узнаем, сколько в этом истины. Ты ведь не боишься,
Тесей?
Вообще-то, если честно, боюсь. Ну, опасаюсь, по крайней мере. Какая
разница - течет ли в моих жилах серебряный ихор, заменяющий богам кровь? К
тому же, у Миноса с Посейдоном, прямо скажем, натянутые отношения. Но
тринадцать пар сияющих глаз за спиной не оставляют даже иллюзии выбора. И
еще один взгляд - напротив. Темный, встревоженный... восторженный. Под
покрывалом и не разобрать толком ничего, только и видно, что женщина.
Интересно, кто она такая и зачем прячет лицо? Но легкий интерес быстро
угасает, вытесненный тревогой, когда по приказу правителя все присутствующие
дружно двинулись на берег моря. Кроме Пасифаи. Выходя из зала, я обернулся -
царица все так же сидела на троне, будто прием еще продолжается.
Мы стоим на скале, нависающей над морем - я и Минос. Остальные топчутся
чуть поодаль. Вон, шеи тянут - как бы чего не пропустить. Что ж, условия
оглашены: Минос кидает в воду перстень, я его достаю, после чего меня всем
на радость публично признают божественным отпрыском. Критский владыка
заявил, что если Посейдоново отцовство подтвердится, то он сочтет мою жизнь
достаточной платой за смерть сына и отменит "живую дань". Ха, нет уж, моя
жизнь пригодится мне самому! Я подхожу к краю скалы и внимательно
вглядываюсь вниз - не разбить бы голову о подводные камни, тогда никакой
Посейдон не поможет. Бурунов, вроде, не видно, но это ни о чем не говорит.
Скидываю хитон и сандалии. Минос кивает мне, высоко поднимает руку с
перстнем, и через мгновение кольцо летит в пучину, а через два выдоха
наступает и моя очередь.
Не просите меня описать, что я чувствовал, когда падал в бездну вслед
за глупой золотой искрой. Надеюсь, повторять не придется - вряд ли мне еще
раз так нечеловечески повезет. Уйдя под воду, я открыл глаза и попытался
осмотреться. Солнце уже садилось, его косые лучи не проникали на глубину и
видно было плохо. Но почти сразу левая рука в чем-то запуталась. На мое
счастье, течение притащило сюда довольно большой обрывок рыбачьей сети, и
перстень угодил как раз в нее.
Вынырнув и жадно глотая воздух, я обнаружил, что оказался в небольшой
пещерке, которую волны вымыли как раз под тем местом, где все ждали моего
появления. С берега разглядеть выемку невозможно, а от любопытных глаз со
стороны моря меня надежно укрывал нависающий сверху каменный козырек. Вот
пускай подождут, понервничают. Будем считать, что я у папы в гостях, а
уходить слишком быстро после столь долгой разлуки невежливо. Только не
замерзнуть бы и, главное, перстень этот дурацкий не выронить - второй раз я
его точно не найду. С большим трудом вытянув из так удачно подвернувшейся
сети одну из веревок, я повесил на нее кольцо, а саму веревку обязал вокруг
запястья на манер браслета - так вернее.