"Андраш Шимонфи. Перелет " - читать интересную книгу автора

Поселился я в двух километрах от Знаменки-Западной. Там за леском была
деревня Знаменка. Я жил на самом краю села в последней к лесу хате. В хате
были две комнаты. Хозяева, с которыми я старался поддерживать добрые
отношения, жили в одной из них. Обедать я ходил по путям через лес на
станцию Знаменка-Западная в небольшую офицерскую столовую, где готовили
блюда венгерской кухни. Идти, как я уже говорил, надо было через лес.
Второго ноября 1941 года я отправил на родину последний эшелон с
бравыми гусарами, а потом и сам отправился в обратный путь.
Надо сказать, что "идиллическое" участие нашей страны в войне против
Советского Союза было весьма недолгим. Как только стал проваливаться
немецкий план "блицкрига", как только продвижение гитлеровцев стало вызывать
постоянно растущие потери в живой силе и технике, немцы стали требовать от
нас все новых и новых дивизий. Наступил черед формированию 2?й венгерской
армии, которую вскоре направили на фронт, где последовал ее разгром и
трагическая гибель десятков тысяч людей на Дону. Но об этих событиях я знаю
лишь по рассказам очевидцев и работам историков. Трагический конец 2-й
венгерской армии лично меня уже не удивил.
Именно в ту пору у меня на многое начали открываться глаза. В лице
Ваттаи я столкнулся с типичным представителем глубоко мне антипатичной
разновидности венгерского гусара-джентри.[15] Во время моей службы связистом
с такими офицерами я не встречался, связисты не считались престижным родом
войск. Позднее, в Академии генерального штаба, с подобными светскими львами
я тоже дел не имел, там волей-неволей приходилось упорно заниматься,
соответствовать довольно высоким требованиям; на экзаменах там тоже не было
этаких бряцающих саблями и шпорами хвастунов-джентри, предпочитающих
проводить большую часть времени за игрой в карты. Я избегал людей подобного
типа, насколько это было возможно. Кстати, в Знаменке именно по этим
соображениям я ходил обедать на станцию. Ваттаи же вместе со своими
любимчиками-полковниками обычно проводил время за игрой в тарок.[16] У меня
не было ни малейшего желания принимать участие в этих карточных битвах. До
начальства дошел слух, что я не только избегаю его, но еще и изучаю русский!
(Так оно и было на самом деле, я занимался русским языком из любопытства,
сопоставляя различные фразеологические обороты, и просто из соображений
практического характера, связанных с моей работой.) Если бы в то время мне
сказали, что спустя тридцать пять лет я выйду на пенсию как преподаватель
русского языка и литературы, я бы ни за что в это не поверил. Кстати, о
практической стороне дела. Характерно, что в нашем подвижном корпусе,
который углубился на советскую территорию на полторы тысячи километров, не
было ни одного русско-венгерского разговорника или словаря. Об этом никто не
подумал. Нам оставалось мычать, показывать на пальцах, кричать, в связи с
этим возникало множество ошибок и недоразумений при общении с местным
населением... И вот до Ваттаи дошли слухи о странностях моего поведения -
вместо игры в карты я занимаюсь изучением русского языка. Этого оказалось
достаточно, чтобы, проводя мою аттестацию в условиях боевых действий, он
поставил под сомнение не только мой профессионализм, но и "преданность
родине"...
Разумеется, гораздо важнее было другое: я понял, что слабо вооруженные,
неподготовленные, плохо снабжаемые венгерские части не способны участвовать
в современной войне, где решающую роль играет техника. Я был лишь песчинкой
в гигантском урагане войны и в силу специфики своей военной профессии имел