"Сергей Шилов. Время и бытие" - читать интересную книгу автора

но нельзя лишь заполнить белый, врожденный лист, так что ниоткуда кругом не
было где и за что взяться тексту, но я хотел спать и был черный квадрат окна
и я заснул, и Джойс, пронзив пространство, сгорел как комета с подожженым
хвостом ракетки замечательно бредового Циалковского, то есть - взлетел, по
его мнению одобрительно хмыкнув интеллигенту, который поставил точку выше
чем Джойс. /вот она/ это пепел Джойса /развейте его/ да и сами развейтесь//
в ней есть все, что вам нужно/ Нет ничего в мужчине, чего бы не было в
женщине, и, напротив, нет ничего в женщине, чего бы не было в мужчине.
Мужчина есть тот, который от природы стремится к женщине, который не
является никакой женщиной, и не находится ни с какой женщиной,
следовательно, мужчина есть желание стать женщиной, сущность мужчины.
_Женщина есть та, которая от природы стремится к мужчине. Она не является
никаким мужчиной и не находится ни с каким мужчиной. Она, следовательно,
есть желание стать мужчиной. Человек есть возможность исполнения желаний. Он
есть вопрос и ответ. Он есть сущность и существование. Он есть мужчина и
женщина. Вопрос и ответ есть допрос. Человек есть мужчины и женщины на
допросе. Ручаюсь, именно это говорил всем нам замполит Пруст в центральной
комнате казармы, где мы оказывались чаще всего вместо бега, который замполит
прекращал неизвестно из сожаления к нам или к себе самому, а точнее в
каком-то сродненном чувстве, известном ему из припоминания того, как в
юности он, подражая Платону, писал диалоги, но потом отрекся от них как от
формы, убеждая всех, а прежде себя самого в неспособности диалога
предоставить место размещению истины, удержать ее хотя бы некоторое время на
слуху, отличить от слов и, вещей, бытия и времени в их пространственном
свечении взаимно-однозначного отображения, ничуть не сомневаясь впрочем в
способности литературы все его проделывать, из методического сомнения в
котором и произошли диалоги, пронизывающие всю литературу, которую пытался с
успехом воплощать замполит, собирая нас всех в поисках утраченного времени в
армии, утраченного в бесцельных опосредованиях на ее территории,
предназначенной только для бега, совершенного чистого, извне к которому не
может быть добавлено ни одной части, всего в достатке, вечного и
неизменного, подлинного предмет-объекта эстетики, каковой присвоил себе
замполит, нежно переписывающий на пухлых своих щеках тексты своих лекций,
вечно остающихся после него на столе кипой бумаг, каждая из которых подобно
ассигнации, что вошло у него в состав привычки к страху смерти, и для
последующих каталогистов, многие из которых слушали его лекции о сущности
литературы, его роман, вторая часть его творчества, где непосредственно
разрабатывал он отношения смысла и языка обретал вытаскивал подложенное им
самим в основу своих лекций посредством онтологизации бега название "в
поисках утраченного времени", так что не случайно обращается он ко мне,
дневальному, отстаивающему свою смену, обретшиеся неожиданно из сумеречных
миазметов теории литературы, с пухло-впалыми детскими щеками, онанистически
себя самоудовлетворяющими. В смыкании по законам геометрии литературы извне
обнимающих друг друга щек, имеющих ввиду только один опыт телесности, с
вечерним криком тонущий в конечной степени повторов, смысловых огрехов,
нестыковок, опыт поглощения полой полостью бисквитного пирожного, каковой
опыт и повредил плодотворный его платонизм в направлении его временящейся
заботой самости, оставшейся, спрятавшись под повторы своих покровов,
уходящих и возвращаюшихся вспять и вопреки, снимающихся, недовольно, скривив
плаксиво губки певчей прорези своего сознания, в которую как в почтовый