"Сергей Шилов. Время и бытие" - читать интересную книгу автора

ней все постоянно приходит в движение, все изменяется, как это происходит со
всем, что связано с отсутствием человека, скажем, с сущностью искусства, кто
не ведал в полной мере понимающим знанием, основанным на страхе смерти того,
что армия происходит и сбывается только лишь в отсутствие человека, с плачем
и скрежетом зубовным, с криком башенных часов и боем стихов, выводящих из ее
состава как экскремент, окостеневший с руинах смысла археологии знания,
воспоряющей на зеркальную гору суффиксальных новообразований с жертвенным
отказом переводить стрелки лесовозных саночек, надежно спадающих с этой
горы, многократно отражаясь В ней и застывающей у ее порога воспрнимающией
чувственности все в постоянстве истории спекшееся из муки письменности
единообразие которой прозванивает наш мозг, всовывается губами в уши,
норовит из мифа стать литературой действиями вымощивающих стену, секреты
которой неведомы искателям приключений на свою ж., имея под ней ввиду дорогу
в истоку рассудка, незаметно извилисто сворачивающую в ад, доброжелательный,
утверждающий, что благо есть воспоследующий смывшийся окрик командира,
многочисленности в высшей степени математическое единообразие ночных
дежурств, ни пинки, тычки, магические заклинания и песнопенные ритуалы, не
выполнимость формулы, не избиение тавтологиями, отсутствие чего у людей
слывет за благо, а некоторой очевидное невесомое присутствие, совершенно
нераздельно сроднившееся с присутствием того, чего у людей почитается за
благо, и образуют эту стену из слов-каменных-блоков, произведение и вы
которых хранятся в тайне армии, а уж сооружение из них стен, строений,
залитых раствором непереносимой немыслимой доселе телесности, известны
только древним и в армии, в которой ученые взбесились из-за такого
строительства, которое минует все необходимые современному строительству
языкового дома стадии, с которыми мы подробно познакомились в лице
многоуважаемого, достопочтенного дома культуры, те фазисы синтаксиса,
риторики, грамматики, что вступают в непосредственное отношение к
телесности, представляя из себя мат, зону, где в качестве призраков рисуются
метафизические города и метафизические ландшафты, полные гегельянских
ловушек, затягивающих в трясину телесности в радостном и несмолкающем
преддверие непосредственного отношения к мышлению, каждый раз приходящих в
новое движение, соотношение, рисунок, композиция, рассыпающую золото речевых
жанров, выделяющую мышление из смысла, из других, из каждого по числу И
времени чтения настаивающую на рассмотрении девственности созерцания
гениталий, обращающегося на высших ступенях виртуозного владения матом в
рефлексию и присутствии в мышлении, содержащую в себе стыдящееся намерение
отказа от продумывания телесности, покоящееся на страже ее продуктивности,
расписывающее половые органы узорами, обращающими собственные половые органы
в сувениры и натягивая на них этикетки, чтобы затем торговать ими на широко
раскинувшейся ярмарке, полнящейся риторическими вопросами, запросами,
выкриками, тирадами, сообщениями, уведомлениями, ка которые откликаются
риторическая настроенность и намерения ритора, сопровождающей продажу
риторических фигур по их ценности риторическими приемами, окончательно
заливающими ярмарку музыкой, приводящей в движение жалобную шарманку
спинозистской геометрии, с которой обезъяна распространяет счастливые
лотерейные билеты, где все одинаково пререкается отчуждение, превратившее
мат В звукоряд письменности, распевая который на уроках пения, мы учимся
строить себе преграды из каменных блоков-слов не разрушаемые тысячелетиями
просветы между которыми заправляются раствором телесности, которым Гераклит