"Сергей Шилов. Время и бытие" - читать интересную книгу автора

в том, что окружающие воспринимают только присутствие личности,
отбрасываемое, как яркий луч света, сокровенным смыслом мыслительных опытов,
и делают это с завидным постоянством скользящего запаздывания. Такую бурю
страстей вызывает опыт, основанный не на укладе жизненных обстоятельств,
представляющий коралловые рифы, единичные и драгоценные напластования в море
мысли, напластованность которых заменяется впоследствии единообразием и
такой внутренней сообразованностью и согласованностью, что все способное
только, из глубины изготавливающееся к внутренней несогласованности и
произведению напластований выводится через намечающийся только просвет этой
собственной внутренней несогласованности вовне, несогласованность которого
очаровательна, телесна, завораживает, существует, покоящийся на одном только
представлении, развивающем из пронизывающей его самого нити смысла самое
действительность, каковая единственно и существует между нашей телесностью
жестов, поз, движений, значений лица, с одной стороны, и опытом, с другой,
силой я достоинством превышая их существование, и возобновляя их
существование, придавая ему смысл, жизнь-разум. Восприятие является лишь
метафорой только рассеяния пыльцы опыта, оно есть лишь изнутри телесное,
мясистое даже пространство, в которое попадает, в котором находится пылинка
опыта, поэтому распространение опыта случайно, его распространители не сеют,
не жнут, и сраму не имеют, к их телесности, клейкой от письменности,
пропитанной ароматом мyжcкoгo семени, пристают пылинки опыта, которые затем
переносятся ими в другие мышления; с мышления на мышление, изо дня в день, с
завидной бессмысленностью и монотонностью рассеивают они опыт, о котором они
никакого представления не имеют, ни о его происхождении ни о его
временящемся бытие, никогда которого не употребляют. Крупный, как
общественно-политический деятель, нее, жадно улавливавший этот аромат всеми
фибрами своей слезливо-слизистой оболочки, проходящий по светлому,
заполненному омывающей телесностью извилистому его пути, смыкающемуся в
разветвленный лабиринт, ведущий в святая святых мышления, к амбре смысла,
определяет все направления движения тела, составляющиеся, в постоянство
неизменно сдерживаемого падения, устремляется к опыту, где и попадает на его
выделяющую всевозможные значения телесность пылинки опыта, и он, совершая
свое единственное жизненное событие, рассеивает его, переносясь посредством
продуктивной способности воображения с опыта на опыт, с мышления на
мышления. Мышление, телом которого является крупный нос, на кончике которого
и образуются понятия, категории, посредством которых очевиден и
самопрозрачен смысл, выражаемый мышлением, расплющиваемый на кончике
крупнейшего в своей зараженности временяющимся сифилисом носа, проваливающим
сознание в бездну развращающего и разворачивающего, наконец,
поворачивающегося содержания, которое, в конце концов, появилось, способно к
самоопылению, так оно размножается, приобретает некоторую метафизику в
качестве подручного средства, с видом заправского подручного отсекающего
крупный кос с ровной поверхности лица, безвременно диалогизирующегося,
плавно переходящего в поверхность тела, утонченную прежде носом-метафизиком,
что происходит благодаря только опыту, пылинке во Вселенной. Так и дают
такие вот жучки и таракашки, выполняющие со всей ответственностью чужую и
скромную работу, жизнь идее, которой и произрастает дерево, слывущее у людей
за природу, незатейливым узором, куда более легким и воздушным, чем
начертанный морозом на седле узор, посредством которого зима уведомляет о
своем самочувствии, призывая заботиться о ней, покрывают стекловидную