"Сергей Шхиян. Покушение ("Бригадир державы" #17) " - читать интересную книгу автора

часто неумело. В реализации своих реформ он рассчитывал больше на самого
себя, чем на хорошо подобранную команду, как в свое время сделала его
матушка, отчего и получила прозвище Великой.
Большую часть ночи я лежала без сна в жаркой постели, слушала, как
сопит и похрапывает Маланья Никитична, отгоняла от лица надоедливых комаров
и не могла решить, что мне делать дальше. В отличие от Павла Петровича, мне
не хватало фантазии и авантюризма. Мысль о побеге сменялась надеждой, что
все устроится и так, само собой. Мысли о муже перемешивались с нежностью к
Мише Воронцову, Евстигней путался с колдуном Костюковым, и вся моя жизнь
казалась какой-то волшебной сказкой.
Утром я едва проснулась и сонной мухой неприкаянно бродила по комнате.
Когда прошла смена караула, и заступивший на службу Воронцов заглянул
поздороваться к нам в комнату, я лишь вяло ответила на его горячее
приветствие. Бедный молодой человек никак не был причиной моего грустного
настроения, но принял все на свой счет, посчитал, что чем-то меня огорчил и
стал пытаться как-то оправдаться в несуществующей вине.
Маланья Никитична тоже попусту ломала голову, не зная, что и думать о
моем плохом самочувствии. Наконец решила, что у нас с Мишей что-то не
ладится, оставила нас наедине, а сама ушла в соседнюю комнату, кокетничать
с Огинским.
Как большинство женщин много грешивших в молодости, моя наперсница,
постарев и избавившись от слабостей плоти, стала большой моралисткой.
Однако подарки молодого графа смягчили ее требования к высокой
нравственности, и она, когда было можно, оставляла нас с ним вдвоем.
Расстроенный моим равнодушием Миша, лишь только за Маланьей Никитичной
затворилась дверь, бросился к ногам и покрыл мои руки горячими поцелуями.
Мне стало его жалко.
- Ну, что вы, Майкл, - этим именем на аглицкий лад, иногда, когда я
была к нему особенно расположена, я ласково называла его, - полно вам, что
это такое вы делаете с моими руками!
- Ах, любезная, Алевтина Сергеевна, - страстно прошептал он, обнимая
мои колени, - я чувствую, что совсем вам равнодушен, и вы потеряли ко мне
всякую симпатию!
Мне от его юношеской непосредственности стало чуть веселее, и я из
благодарности потрепала его по голове. Однако он неправильно понял
дружеский жест и, оставив в покое мои ноги, вскочил и заключил меня в
объятия.
- Нет, что вы такое делаете! - тихо, чтобы не услышали в соседней
комнате, воскликнула я, но он уже припал к моим губам и окончательно,
заглушил звуки моего протестующего голоса.
То, что он со мной делал и как прижимал к себе, было мне неприятно, но
не с физической, а с моральной стороны. Я любила мужа, и даже такая
малость, как невинный поцелуй казался мне изменой.
- Ах, Майкл, оставьте, вы разве забыли, что я замужняя дама?! -
воскликнула я, когда у него кончилось дыхание, и он на мгновение отпустил
мой губы. - Тем более что вы совсем не умеете целоваться!
Миша обиделся и, отпустив меня, самолюбиво воскликнул:
- Так научите меня, если вы такая мастерица!
- Нет, это никак невозможно, - благоразумно отклонила я его просьбу. -
Если я научу вас правильно целоваться, вы непременно захотите еще