"Сергей Шхиян. Ангелы террора ("Бригадир державы" #8) " - читать интересную книгу автора

поля опустели", но с неба ласково светило низкое солнышко, воздух был
чистый, рессоры у коляски мягкие, дорога не совсем добита недавней
распутицей, и я, можно сказать, наслаждался прогулкой. Наш эскорт,
растянувшись, уныло следовал за экипажем, лишь один красавец пристав все
время картинно горячил жеребца и менял диспозицию, пытаясь ехать с той
стороны, куда в этот момент глядела строгая барышня. Мы миновали село, потом
проехали вдоль большого запаханного под озимь поля, впереди показался лес.
- Далеко еще ехать? - спросил я Наталью Александровну.
- Близко, - кратко ответила она и в очередной раз смерила меня
осуждающим взглядом.
Действительно, вскоре показались тесовые крыши крестьянских изб с
дымящимися трубами. Дорога дошла до развилки и, неожиданно для меня, мы с
нашими конвоирами разъехались в разные стороны. Сами остался только один
пристав. Старичок кучер прикрикнул на заводского жеребца, впряженного в
венскую коляску, конь в ответ кратко заржал, и мы весело покатили по
сельской улице.
Селение было небольшое, в сотни две домов и, как не показалось, не
бедное. Вросших в землю избушек почти не встречалось, в основном крестьяне
жили в таких же домах, что и в начале двадцать первого века, только не таких
замшелых и неухоженных. Я хотел спросить у революционерки, чем занимается
местное население, но барышня была холодно-неприступна, а кучер за все время
езды ни разу не повернулся в нашу сторону.
Сразу же после околицы показался большой помещичий дом, стоящий на
взгорке. Был он почтенного возраста и прятался под позеленевшей медной
крышей. Около самого въезда в усадьбу дорога оказалась мощеной, и колеса
экипажа звонко застучали о камень, оповещая обитателей поместья о нашем
приближении.
Через несколько минут тряски по камням мы въехали на широкий двор и
остановились прямо напротив парадного входа. Судя по архитектуре здания -
раннему ампиру - построили этот дом где-то в первой половине девятнадцатого
века. Фасад украшали четыре мощные колоны и высокие окна, на фронтоне
красовался геральдический щит с гербом, когда-то позлащенным, но давно
размытым дождями. Материальное состояние хозяев, на мой взгляд, было
средним - дом поддерживался в приличном состоянии, но без изысков,
щегольства и старания.
Становой пристав Эрнест Иванович лихо соскочил со своего каурого
жеребца и ринулся помогать арестантке выйти из коляски.
В окнах, между тем, мелькали силуэты, но на крыльцо никто не выходил.
Наталья Александровна, благосклонно приняв руку пристава, глядеть на него,
однако, не стала, кивнула в пустоту и, взбежав по четырем широким ступеням
на открытое крыльцо, проскользнула в предупредительно приоткрытую кем-то
дверь. Такое пренебрежительное к себе отношение пристава обидело. Он
независимо пожал плечами и, краснея, пожаловался:
- Ну, посудите сами, что мне мадмуазель Капустина? Как же можно
человека ни за что казнить.
- А кто эта Капустина? - поинтересовался я.
- Дочка нашего купца-мильенщика. Самое главное, я с ней и словом не
обмолвился, один только раз станцевал в собрании, а Наталья Александровна
меня за это уже второй месяц тиранит. Вот и в революционерки назло сбежала.
Хорошо, мужик Еремей мальчишку прислал сказать, что она у него в избе народ