"Сергей Шхиян. Ангелы террора ("Бригадир державы" #8) " - читать интересную книгу автора

этот вопрос я ответил без труда:
- Читал, конечно, правда, давно, в детстве, помню только, как Тема
Жучку из колодца вытаскивал.
- Какой еще Тема? - удивилась девушка.
- Который из повести Михайловского "Детство Темы".
- Я вас спрашиваю не про литератора Гарина-Михайловского, а про
великого русского патриота и публициста Николая Константиновича
Михайловского.
- Нет, такого я не знаю. У меня ведь амнезия! - твердо ответил я. - А
вы Антона Павловича Чехова знаете?
Барышня удивилась смене темы, но ответила:
- Что, собственно, про него нужно знать? Безыдейный человек, певец
сумеречных настроений, посредственный писатель, да еще из плебеев, мы,
революционеры-народники, его не читаем. Такими, как он, писателями
интересуются только мещане да кисейные барышни...
Не знаю отчего, скорее всего из-за напряжения последних дней, вместо
того, чтобы не обратить внимания на очередную амбициозную дуру, я
разозлился:
- А вы, простите, из каких барышень будете, из барышень-крестьянок? К
вашему сведению, через сто лет про вашего Михайловского в энциклопедиях
будет написано в лучшем случае три строчки, если его вообще кто-нибудь
вспомнит, а про Чехова - большие серьезные статьи.
- Не знаю, что будет написано в энциклопедиях через сто лет, но думаю,
в свободной России будут с уважением относиться к людям, которые жертвовали
свои жизни за свободу, прогресс и народное счастье! - парировала пламенная
революционерка.
На это мне возразить было нечего, тем более, что разговор наш прервал
приход нежданных гостей: в избу после вежливого стука вломилось несколько
вооруженных людей под предводительством, как я позже узнал, станового
пристава.
Явление полицейских было обставлено не так торжественно, как ОМОНовский
налет, с которым я недавно столкнулся в своем времени, но впечатление от
внезапного появления оказалось не менее сильное. Мы с Натальей
Александровной застыли на месте, как персонажи картины Репина "Не ждали".
Молча протаращившись несколько долгих секунд на возникших перед нами
полицейского офицера и четырех урядников, я, наконец, нашелся, что спросить:
- В чем дело, господа?
- А в том, - довольным голосом ответил молодой, красивый становой
пристав, терпеливо ждавший такого или подобного ему вопроса, - что вы,
сударь и сударыня, арестованы!
- Позвольте полюбопытствовать, за что? - вежливо поинтересовался я.
Полицейские были без масок, не кричали дикими голосами, не размахивали
оружием, не валили нас на пол и вели себя не нагло, а скорее смущенно. К
тому же ко мне начало возвращаться самообладание.
- А об этом вам лучше знать, господин хороший! - с тонкой улыбкой
сказал офицер.
В этот драматический момент моя новая знакомая вдруг подняла сжатую в
кулак руку и тоненьким голосом выкрикнула:
- Долой тиранию и тиранов!
Я удивленно посмотрел на нее и, несмотря на неподходящий момент,