"Иван Михайлович Шевцов. Набат" - читать интересную книгу автора

решающая минута. И тут Куницкий ловит на себе пристальный взгляд невысокого
плотного человека в серой кепке. Человек этот наблюдает за ним издали,
наблюдает тайной украдкой. И тогда его мозг пронизывает страшная мысль:
сотрудник государственной безопасности. За ним следят, его хотят взять с
поличным вместе с его шефом.
Куницкий чувствует, как по спине проходит волна холодного пота. Ему
хочется бежать отсюда, бежать куда глаза глядят, бежать просто в ночь. Да и
по времени он уже может, имеет право уходить. Но что это? Он смотрит на
электрические часы. Они остановились, что ли. Четыре минуты девятого.
Стрелка не движется. А тот, в кепке, куда-то скрылся, возможно, смешался с
толпой или подошел к своему товарищу. А он определенно не один. С улицы
Горького направо, на улицу Огарева свернула черная "эмка" и остановилась как
раз напротив телеграфа. Из машины вышел военный. Майор. Широким и
решительным шагом он идет прямо на Куницкого. Другой, его товарищ, остался
сидеть рядом с шофером. Все, конец - это за ним. Сейчас его возьмут вместе с
усатым резидентом и усадят в черную "эмку".
Ноги подкосились, внутри что-то оборвалось, все тело сделалось дряблым,
чужим. Сопротивляться бессмысленно, да он и не способен к сопротивлению, -
воля его парализована. Он чувствует себя беспомощно-одиноким и безоружным.
Но что это? Майор прошел мимо, даже не взглянул на него. Властным
толчком открыл тяжелую дубовую дверь и скрылся в вестибюле телеграфа.
Стрелка на часах сделала резкий рывок, проглотив пятую минуту. Поджарый
усатый мужчина целовал руку даме в элегантной шубке, и затем они вместе
направились вниз по улице Горького. Выходит - никакой он не резидент.
Куницкий обмяк. Что-то тяжелое, роковое свалилось с плеч, освободило
его. Теперь можно было уходить, спокойно и беспечно. А он не мог сделать
первого шага: не хватило сил. Постепенно таяла возле телеграфа толпа
ожидающих. К двум военным подошел третий - в штатском, и они ушли в сторону
Охотного ряда. Исчез молодой человек с книгой. Нет и девушки с грустным
лицом: любопытно - свиделась или ушла не дождавшись? Лишь импозантный, в
шапке и с портфелем еще ждет и, кажется, уже теряет самообладание.
Закуривает, должно быть, третью папиросу и не стоит монументом на одном
месте, нервничает. Ну и пусть ждет. А он, Куницкий, больше не должен ждать,
его время истекло.
И Адам Куницкий неторопливо зашагал по улице Огарева в сторону
университета. Он все еще не мог прийти в себя и успокоиться. Внезапно
охвативший его на ступенях телеграфа страх как будто отхлынул, отступил, но
последствия остались: Куницкого трясло, он весь дрожал мелкой зябкой дрожью.
Пытался отвлечь себя размышлениями и анализом, - резидент не явился. Почему?
Что-то помешало? Или явился, да не подошел на первый раз, а лишь наблюдал со
стороны. В самом деле - куда девался тот в серой кепке? Растаял, исчез,
улетучился как-то вдруг. А возможно, он не заговорил со мной у телеграфа и
сейчас идет по моим пятам, чтоб заговорить в другом, более безлюдном вместе.
Куницкий пошел тише и воровато оглянулся. Сзади, шагах в двадцати, по
другой стороне тротуара кто-то шел. Расстояние между ними заметно
сокращалось. Куницкий преднамеренно замедлял шаг, а тот, похоже,
поторапливался. Улица Огарева коротенькая, вскоре уперлась в улицу Герцена.
Здесь Куницкий остановился, не решив еще, куда повернуть - направо, к
Никитским воротам, или налево, к Манежу. Повернул направо. А шедший за ним
человек пошел налево. Значит, не он.