"Иван Михайлович Шевцов. Набат" - читать интересную книгу автора

тот же хозяин конспиративки Качмарек? Да мало ли кто - возможно, в отряде
Яна Русского сидит агент гестапо. Мало ли кто.
Но тут он ловил себя на мысли, что он напрасно уводит следы в сторону
от своей группы: предал их кто-то из своих: тот, кто знает и Бойченкова, и
дачи Совнаркома, где размещается ОМСБОН, и другие детали, о которых не знает
ни Веслав Качмарек, ни даже сам Ян Русский. И выходило, что предатель
оказался кто-то из троих, ушедших передавать радиограмму. Кудрявцев?
Софонов? Нет, этих Гурьян исключал. Оставался Куницкий.
Гурьян не страшился врагов, но всегда боялся предателей. Ему хотелось
знать, как ведут себя на допросе другие - Кудрявцев, Софонов и Куницкий,
если они арестованы, а также Ядзя и Качмарек. Впрочем, последние ничего
особенного об их группе не знают. Было страшно обидно, что "влипли" сразу
же, едва сделав первые шаги. Он считал себя в чем-то виноватым перед
"Центром", перед Бойченковым, который болезненно будет переживать их провал.
"Ну что ж, Дмитрий Иванович, ты отлично понимаешь, что и в нашем деле бывают
не только победы, но и поражения, а мы знали, на что шли", - размышлял
Алексей.
А в это время уже не в камере пыток, а в просторном светлом кабинете,
залитом солнцем, Куницкого допрашивал сотрудник абвера гауптман Штейнман.
Допрашивал с пристрастием, оставляя на лице и теле следы кровавых подтеков и
синяков. Куницкий опять просил расстрелять его. Но Штейнман с изысканной
любезностью отвечал:
- Зачем так спешить на тот свет, пан Куницкий? Вы молоды, вы будете
долго жить. Вы умный человек, а потому я уговорил оберфюрера сохранить вам
жизнь. Вы мне нужны, пан Куницкий, лично мне. И абверу. Вы знаете, что такое
абвер? - Куницкий кивнул. Какой-то неожиданный и светлый луч надежды пронзил
его сознание и вспыхнул во взгляде. - Вы будете с нами сотрудничать. Вы меня
поняли? Надеюсь, вы согласны? В обмен я вам обещаю жизнь. Полагаю, что цена
для вас сходная. Остальное будет зависеть от вас. Мы умеем ценить
добросовестных и толковых работников.
Штейнман - молодой, подтянутый, невысокого роста подвижный армейский
капитан с манерами аристократа - с холодной любезностью улыбнулся и подал
Куницкому чистый лист бумаги, затем листок, отпечатанный на машинке, -
образец добровольного согласия сотрудничать с немецкой разведкой, - приказал
собственноручно переписать его и расписаться.
Куницкий молча, без вопросов сделал все, что от него требовали.
- Поставьте число: четвертое августа тысяча девятьсот сорок третьего
года, - подсказал гауптман. - Вот так, очень хорошо. Теперь вам предстоит
пройти небольшую проверку на верность фюреру. Процедура не очень приятная,
но обязательная. Мы должны окончательно убедиться в вашей преданности
великой Германии.
Куницкий согласен на все: главное, что страхи остались позади, - он
купил себе жизнь. Какой ценой - это уже неважно. Важно лишь то, что его
больше не будут пытать, что он будет жить, ходить по земле, пить, есть,
возможно, развлекаться, А если подвернется удобный случай - он убежит: от
оберфюрера, от гауптмана, от всех этих ненавистных ему фашистов, убежит на
этот раз уже не на восток, а на запад, куда убежал его дядя. Он поменяет
фамилию и начнет новую жизнь. Главное - жизнь. И тогда он наплюет на листок
бумаги, который только что подписал.
Но вздох облегчения оказался преждевременным: он не ожидал, что