"Иван Шевцов. На краю света (Повесть) " - читать интересную книгу автора

поправила Зоя, что-то смекнув, - это пустая формальность: все равно они этот
год проведут вместе.
Почему? - усомнился я.
- Потому, что Марат остается в Ленинграде на курсах подводников, -
пояснила она, довольная тем, что сообщает мне интересную новость.
Ерунда. Как Марат может знать, где будет служить. Распределения еще не
было.
- Но он уверен.
Подошел Валерка, неловко поздоровался с Зоей. Пряча за спину маленькие,
не мужские свои руки, спросил, почему мы не танцуем.
- Не хочется, - ответил я, сдерживая нечаянный зевок. -Пойдите с Зоей
повальсируйте, а я похандрю.
Когда они ушли, я достал фотографии. Ира смотрела на меня. Мягкие
волосы ее рассыпались в сиянии лучей заходящего солнца. Море бежало вдоль
высокого соснового берега ровное, как степь. По его глади выступали две
торопливые строчки, написанные на обороте: "Милый Андрюша, будь счастлив!"
- Благодарю, Иринка, постараюсь, если счастье зависит только от меня.

...Приятные воспоминания растаяли, как первый полярный день. В сумерках
я возвращался на корабль. Дежурный доложил, что Козачина и Струнов прибыли
из отпусков. Я приказал послать ко мне Козачину. Он явился тотчас же,
подтянутый, возбужденный, с довольной улыбкой в глазах, доложил о том, что
отпуск провел без замечаний. Я спросил о здоровье матери.
- Ничего... Лучше стало, - ответил он, не вдаваясь в подробности.
- А как дела в вашем колхозе? - поинтересовался я.
- Да какие дела? Только-только на ноги начинают становиться. Года через
три, а может и больше, дела наладятся, - выпалил он довольно весело и
невозмутимо. А вообще он о своем отпуске говорил скупо и неохотно. Поэтому я
не стал досаждать ему вопросами.
Зато Струнов подробно рассказывал мне о Москве, о большом
строительстве, о необычном оживлении, о том, что над столицей витает
какой-то "новый дух", но в чем конкретно он выражается, старший матрос так и
не смог мне ответить, хотя и говорил с откровенной непринужденностью.
- Люди на все другими глазами смотрят, - пытался он объяснить свои
впечатления, и в словах его слышались оттенки новых мыслей.
- И что это - лучше или хуже?
- Конечно, лучше, - говорил он, и по лицу его расползлась довольная
улыбка.
Я предложил ему выступить перед матросами, рассказать о своих
впечатлениях. Его это не очень воодушевило.
- А я уже рассказывал, так, по-простому. А выступать не умею, таланта
ораторского нет. Пусть лучше Козачина, у него язык подвешен лучше моего.

***

Бывают дни, похожие друг на друга, как воробьи - серые до того
неприметные, что трудно запомнить их. Этот же день выдался особенным,
редкостным, и состоял он из одних неожиданностей, среди которых всякие были:
и отрадные и неприятные.
В конце дня меня вызвал к себе в штаб командир базы. Такое случалось