"Иван Шевцов. На краю света (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Нет, Марат.
- Очень жаль. Чудесная девушка и от тебя без ума.
- Без ума она может быть. Но я в этом, уверяю тебя, ни капельки не
повинен.
На вечере Ирочка Пряхина затмила всех девушек. Я мысленно назвал ее
королевой бала. Белое платье, схваченное голубым поясом, придавало ее
тонкому стану удивительную стройность, гибкость и какую-то чарующую
легкость. Приподнятый воротник своими строгими линиями очерчивал ее красивую
шею. Она танцевала с Маратом, облаченным в черную новенькую тужурку,
сверкавшую золотом погон. Этот контраст белого и черного создавал особую
прелесть. Они постоянно находились под обстрелом многих десятков глаз. Я
любовался ею, как любовался морем в день первого знакомства, и мне казалось,
что здесь, на вечере, да, впрочем, только ли на вечере - во всем Ленинграде,
а может, и в целом мире, - нет девушки интересней и милее Ирины Пряхиной.
Впрочем, за мир не ручаюсь, а Ленинград-то я как-никак знаю.
Я танцевал с Зоей. Она расспрашивала, куда я поеду служить. Я сказал,
что не знаю: о своем рапорте с просьбой направить меня на Северный флот
умолчал. Зачем ей об этом знать?
- У вас усталый вид, - заботливо сказала мне Зоя и предложила посидеть.
Мы ушли в фойе, сели на диван в укромном местечке. Мне это относительное
уединение не нравилось: я не знал, о чем буду говорить. Выручили Ира и
Марат. Они появились неожиданно, я уступил Ирине место, а она, сверкая
счастливой улыбкой, вдруг оповестила бойко и торжественно:
- Внимание, сейчас будут вручены подарки.
Она открыла сумочку, достала конверт, и мы увидели фотографии, те
самые, что были сделаны пять лет тому назад на даче. Я не ожидал такого
сюрприза и был, естественно, обрадован. Мы тут же сделали надпись на обороте
и обменялись карточками.
Марату я написал: "Море любит сильных, смелых и честных. Будь достоин
этой любви". Тогда мне казалось, что в этих простых словах кроется другой,
тайный смысл. А может, мне в тот вечер просто хотелось говорить о любви и
само слово "любовь" доставляло особенное наслаждение. Ирине я написал:
"Дорогой доктор! Человек - это самое великое создание природы. Любите
человека, оберегайте его".
Не знаю, что ей Марат написал. Мне же он написал очень не так, как
хотелось, до обидного легкомысленно, словами популярной песни: "На память о
службе морской, о дружбе большой". И размашисто расписался.
Зато Ирина написала кратко, просто и тепло: "Милый Андрюша, будь
счастлив".
Не всякий умеет желать человеку счастья так искренне.
Марат с Ирой вскоре ушли, а мы с Зоей остались сидеть на диване. Она
спросила, почему я такой невеселый. Я пробовал возражать.
- Но я же вижу! - убеждала она.
- Это вам кажется. Вы не знаете меня, - не сдавался я.
- Да, верно, я вас не знаю, - скромно согласилась она и, состроив
мечтательно-печальные глазки, сообщила: - А Марат сделал Ирушке предложение.
Меня точно по голове чем-то тяжелым и мягким оглушили.
- Когда? - выпалил я и тут же добавил деланно-равнодушным тоном: - Она,
разумеется, согласна?
- Представьте себе - нет, попросила на год отсрочку. Впрочем, -