"Иван Михайлович Шевцов. Что за горизонтом? " - читать интересную книгу автора

корежила. Вы думаете, я не знаю, чего вы хотите? Чего добиваетесь? Увидели
смазливую бабенку и распустили хвост. Ничего нового вы не сказали, избитые
штампы.
Я понимала, что перебарщиваю, хватила через край, но уже завелась на все
обороты, и не могу остановиться. Я читала ему лекцию о морали и
нравственности, изливала на него всю накопившуюся у меня горечь, обиду,
досаду и тоску одинокой женщины, мечтающей о счастье, большой любви. "Я все
это уже проходила" было сказано мной для красного словца. На самом деле
ничего подобного я не проходила, и все тут было для меня ново, необыкновенно
и удивительно. Я даже верила в искренность его слов, смотрела на его
поникшую голову и сжавшуюся фигуру, и уже стыдилась за свою резкость,
которую считала несправедливой. Мне было жаль его. Он не перебивал меня, он
молчал, как нашкодивший мальчишка, которого строгая мать учит уму-разуму. Он
был огорчен и подавлен. Он не ожидал такой агрессивной атаки от
ангела-Ларочки. К чести его - он не позволял в отношении меня ни словом, ни
жестом никакой пошлости, он вел себя достойно, даже старался сдерживать свои
эмоции, но ему это не всегда удавалось: он был слишком возбужден.
Я выпустила пар своей нотацией, и сердце мое смягчилось, я уже смотрела
на него трезвыми, как на теплоходе, глазами. Он не был похож на тех мужчин,
которых я знала раньше. Он совсем другой - в этом я не сомневалась - и не
заслуживает такого нападения. Когда я закончила свой язвительный монолог,
который он выслушал молча, даже не шевелясь, словно каменный, Лукич вышел из
оцепенения, вскинул голову и посмотрел мне в лицо. Взгляд у него был
растерянный, униженный, покорный, - ни протеста, ни порицания. Я невольно
снисходительно улыбнулась. А он не замечая моего снисхождения, дрогнувшим
голосом произнес:
- В принципе ваши обвинения справедливы. Я вас хорошо понимаю. Но в
данном конкретном случае вы не правы. Вы просто меня не знаете. Как и я вас.
В этом вся проблема. К сожалению. А мне очень хотелось вас понять. Потому
что... вы можете, как вам угодно истолковывать мои слова... вы женщина
особая. В вас есть тайна, о ней говорят ваши необыкновенные глаза, и эту
тайну пытаются и будут пытаться разгадать только редкие мужчины, вроде меня.
Он отвел свой задумчиво-опечаленный взгляд в сторону и, сцепив
напряженно пальцы, уже не смотрел на меня, смущенно избегал встречи наших
глаз. Я ощутила свою власть, я чувствовала себя победителем, мне хотелось
озорничать. И озорством как-то разрядить напряжение, но я не находила нужных
слов. Мне было просто весело и свободно. И в то же время я боялась, что он
сейчас встанет и скажет: "Пойдемте. Я вас провожу". Мне не хотелось уходить,
и я сказала:
- Налейте мне коньяка. - Он удивленно вскинул взгляд и глаза его
потеплели.
- Может лучше вина? - очень мягко спросил он.
- Я не пью красное вино, лучше коньяк, - настояла я. Он налил мне в
серебряную рюмочку коньяк, бокал наполнил пепси и с любопытством ожидал, что
будет дальше. - А себе почему не налили? - спросила я, пряча лукавую улыбку.
Он, не говоря ни слова, налил себе коньяк и осторожно стукнув своей рюмкой о
мою, молча выпил до дна, потом сделав глоток пепси, встал из-за стола и
отошел к окну, выходящему на тихую улицу.
Я смотрела на его широкую монолитную спину и казалось, чувствовала ее
напряжение. Мне захотелось прикоснуться к ней и снять, разрядить это