"Иван Михайлович Шевцов. Что за горизонтом? " - читать интересную книгу автора

- То другое дело. Там была мимолетная страсть. Вспышка.
- Получается: сколько женщин, столько и любовей, - весело подбросил
Игорь. - А Есенин как говорил? Кто любил, тот полюбить не сможет.
- Есенин поэт. А поэты часто говорят глупости, для рифмы, - ответил
Богородский. - А ты знаешь, сам он сколько раз влюблялся, и кого только не
боготворил. Поэтам по штату положено говорить о любви. И у всех одно и тоже.
Возьми хоть Пушкина, хоть Лермонтова, Тютчева, Гете. У всех красивые слова.
- Ну, хорошо, оставим поэтов, - сказал я. - Ты не ответил: а вдруг
Альбина позвонит?
- Не будет этого "вдруг", - с убежденностью сказал Богородский.
- Ничего вы не знаете, - весело донимал Игорь. - И себя не знаете, все
прибедняетесь. Выглядите вы молодцом. В театре любовников играете. Да на вас
еще не то, что дамочки, девицы глаз кладут.
- Театр - одна статья, а жизнь совсем другая. Да и в театре еще один
сезон сыграю, отмечу свое семидесятилетие и на покой.
- Какой покой, Лукич? О чем ты говоришь? Покой только снится, - сказал
я, заметив, что к нам приближается плавной, мягкой походкой супруга Ююкина
Настасья. Мужской разговор о делах сердечных не был предназначен для ее
любопытных ушей. Я поспешил сменить тему разговора. - Коль вы взяли с собой
инструменты, то естественно должен быть концерт.
Наряженная в светлый, просторный балахон при непомерно широких рукавах,
сшитый из легкой ткани и васильковую, до немыслимых пределов короткую юбку в
обтяжку, и широкополую прозрачную шляпу, она шла к нам с восторженной
улыбкой во все лицо и открытым беспечным ртом, что можно было принять за
сексуальную озабоченность этой молодой, здоровой и самоуверенной женщины. В
таком наряде при её-то толстых ягодицах и полных икрах коротких ног она
имела экстравагантный, если не сказать пошловатый, пожалуй смешной, нелепый
вид. Заметив ее, Лукич скорчил гримасу, и тут же прикрыв ее иронической
улыбкой, с поддельной учтивостью сказал:
- А вот и Настя на наше счастье. Вы, сударыня, смею заверить неотразимы
в своем курортном наряде.
- Вы, Егор Лукич, неисправимый насмешник. Но я вас прощаю, учитывая ваш
возраст.
- Какой возраст, что за чушь, - быстро вмешался Игорь. - Возраст самый
что ни есть, можно сказать, возраст любви.
Лукич вовсе не хотел уязвить Настю, он вообще к женщинам относился с
трогательным почтением и утверждал, что плохих женщин в мире не бывает, а
если и встречаются порочные, то в их пороках повинны мужчины. Он говорил,
что женщина и природа - это самое прекрасное, что есть на планете Земля.
Настя осмотрела нас с любопытством и подозрением и наигранно спросила:
- Ну, о чем вы тут секретничаете?
- О предстоящем концерте с вашем участием, - ответил я и подумал:
"Чисто женская интуиция подсказала ей, о чем мы сейчас вели разговор.
Удивительно".
- А какое мое участие, в чем оно состоит? - с деланной учтивостью
поинтересовалась Настя, щуря круглые глаза.
- Вы будете петь под аккомпанемент вот этих двух маэстро.
- Так. Значит, я солистка, они музыканты, ну а вы, господин писатель, в
каком амплуа выступаете?
- В амплуа благодарного зрителя. Я буду горячо хлопать в ладоши и