"Иван Михайлович Шевцов. Крах " - читать интересную книгу автора

чувствовала, как незаметно, невидимо между ней и мужем появилось незримое,
неуловимое отчуждение, образовался тот душевный холодок, от которого
постепенно умирают чистые и светлые чувства супружеских, да и вообще
человеческих отношений.
Таня хорошо знала Женю Соколова в недавнем прошлом. А знает ли она
настоящего, сегодняшнего Евгения Соколова, преуспевающего
предпринимателя-банкира? Впервые она задала сегодня себе этот вопрос. И
отвечая на него, нашла много нового, не присущего Евгению прежде, и
удивилась, как это раньше видя эти перемены в его характере, она не
придавала им особого значения, оправдывая это бизнесом, желанием как можно
больше накопить, при том любой ценой. Бизнес не признает нравственных
ограничений, он основан на принципе вседозволенности.
- Вседозволенность, - вслух произнесла Таня и мысленно добавила: "А как
же этика, мораль?"
В дверях просвистел механический соловей. Таня вздрогнула, ее опять
охватил на время отступивший страх. Кто б это? С мужем они условились
открывать дверь квартиры только тем, с кем предварительно договорились по
телефону. Входная дверь у них железная, крепкая, с надежными замками. Сходу
ее не взломаешь. Женя советовал даже к "глазку" не подходить, если не было
предварительной договоренности. Таня сжалась в пружину, напряглась. Сигнал
настойчиво повторился. Она не выдержала напряжения, встала, на цыпочках
приблизилась к двери и трусливо заглянула в "глазок". За дверью стоял
Василий Иванович. Она открыла, дрожа в ознобе.
- Ты меня напугал, папа. Почему не сообщил по телефону, что придешь?
- Да я попутно. Жетона не нашлось, чтоб позвонить. А времена, когда
можно было воспользоваться монетой, канули в Лету, - с досадой ответил
полковник, внимательно всматриваясь в дочь. Невозможно было не заметить ее
состояния. С тревогой он спросил: - Что с тобой, Танечка? Ты вся, как
наэлектризованная.
- Оно так и есть, наэлектризовали, - согласилась Таня. - Проходи,
садись, я сейчас чай поставлю. Или кофе?
- Ни то, ни другое, - ответил Василий Иванович и подмигнул: - А
третьего не найдется?
- Найдется и третье. Тебе что, водки, вина, коньяка?
- И пива, владыко, - весело пошутил он, проходя в гостиную. - Я тут
тебе опять принес газеты и журналы. Вы же питаетесь разной непотребной
дрянью, вроде "Московских комсомольцев" и "Комсомолок" да "Комерсантов".
- Мы еще и "Советскую Россию" выписываем.
- Это хорошо. А я принес "Аль Коде", "Завтра" и "Молодую гвардию".
Хочу, чтоб вы правду знали и не засоряли мозги свои всякой тельавивской
мерзостью, враньем. - Он сел за стол. Таня подала ему закуску: соленые
огурчики, импортную ветчину, осетрину и рюмку коньяку. Посмотрев на угощение
иронически, полковник произнес со вздохом:
- Да-а, живет буржуазия.
И залпом опрокинул в рот коньяк. Закусывая, поинтересовался:
- А теперь рассказывай, кто тебя наэлектризовал.
С отцом Таня всегда была откровенна, к нему иногда обращалась за
советом. С тех пор, как похоронил жену - мать Тани - Василий Иванович почти
постоянно жил на собственной даче, а свою приватизированную трехкомнатную
квартиру сдавал германскому предпринимателю. Впрочем, сдавал только две