"Жак Шессе. Der Gartner ("Двойник святого")" - читать интересную книгу автора

судьях. На иных надгробиях была помещена фотография усопшего - в медальоне
под стеклом или покрытая эмалью. Колли, доги, охотничьи псы со сверкающими
пастями с серьезной нежностью взирали на меня.

Здесь покоится
Гари
Друг в течение 13 лет
Прощай

Были и более фривольные, не столь канонические надписи, были и такие,
которые разумному человеку вообще сложно осмыслить. С одной фотографии в
обрамлении поддельного жемчуга смотрела агрессивная, недовольная, хитрая
собачья морда, а эпитафия под ней гласила:

О, Зино, ты был лучезарной,
Ниспосланной свыше наградой,
Храним ты в сердцах благодарных,
И папы, и мамы отрада.

Я прямо-таки вздрогнул от ужаса. Так и представил себе последний вздох
покойного, обмывание, кортеж из близких ему лиц, само погребение... Меж тем
защебетали птички, зачирикали воробьи. Усталость брала свое. Подумалось: а
на кого в этой небольшой коммуне возложено поддерживать здесь порядок? Как и
на прочих кладбищах, каждый участок был здесь пронумерован, аллеи подметены,
сорняки удалены, горшки с цветами подновлены.
Я побрел обратно. Стало припекать. Я вспотел. Задыхаясь, без сил
ввалился я в столовый зал гостиницы. Тут же спросил вина - отменного
рейнского, сухого, которое врач порекомендовал мне для выздоровления.
Потягивая вино маленькими глоточками и наслаждаясь отдыхом и покоем, я
окинул взглядом стены, обитые деревянными панелями, на которых были
развешаны рекламные листы и незатейливые гравюрки. Над стойкой с
нагроможденными на ней пивными кружками ярких цветов и рюмками красовалась
голова оленя с тяжелым взглядом. И вдруг подавальщица, бывшая в столовом
зале, ни с того ни с сего замерла, воздела руки вверх и по направлению к
большому окну, к которому я сидел спиной, бросилась к двери, ведущей в
коридор, и завопила как оглашенная:
- Похороны, госпожа, похороны!
Что тут началось! Столовый зал в мгновение ока наполнился движением и
гамом. Хозяин, хозяйка, посыльные - все как по команде явились с пирогами,
корзинами с бутылками и букетами хризантем, предназначавшимися для каждого
столика. Затем хозяин выскочил на порог... Обо мне никто больше не
вспоминал. Я не торопясь пил свое прохладное вино, еще больше наслаждаясь
покоем при виде того, как суетятся все эти люди. Солнечные потоки вливались
в зал через окна и окрашивали скатерти в теплые тона. Патрон с серьезным,
чуть ли не торжественным видом открыл дверь и согнулся в поклоне, человек
двадцать в трауре прошествовали мимо него в зал. Это все была местная знать
и чиновники высокого ранга, так, во всяком случае, мне показалось, поскольку
их одежда и манера держать себя отличались от тех, что мне пришлось до сих
пор здесь наблюдать. Главным среди них был герр Гауптман, капитан; хозяин
несколько раз с большим почтением обратился к нему.