"Жак Шессе. Сон о Вольтере" - читать интересную книгу автора

Вольтер обращает свой взор на меня (еще один проблеск видения) и объявляет,
что мое лицо - зеркало моей души.
Весь вечер в доме звенят голоса, а громче всех - голос нашего гостя, и
разносится его смех, и длится его нескончаемый, искрометный спектакль.
Здесь присутствуют также несколько близких друзей дяди, среди коих господин
Полье де Боттан, пишущий для "Энциклопедии", один профессор права, член
Академии, и пастор из Лозанны, - я не упомнил их имена. Господин Вольтер
сменил свой дорожный красновато-коричневый костюм на другой - серые чулки,
серые же туфли и длинный, до колен, бумазейный камзол. На свой парик он
водрузил черную бархатную скуфейку. Он ходит взад-вперед по гостиной,
забегает в дядин кабинет, возвращается; его бурная фантазия подобна
фейерверку, рассыпающему вокруг слепящие огни остроумия, метких шуток,
едких карикатур, забавных импровизаций; он успевает предварить любой
аргумент собеседника, но притом польстить его уму, расхвалить все, что он
знает, все, что видит, все, что окружает нас. Он возносит хвалу друзьям
господина Клавеля.
- Главное, что повлекло меня в Швейцарию, - это удовольствие встречи с
господином Халлером, анатомом и ботаником. Этот господин Халлер - поистине
великий человек.
- Кстати, о ботанике - а что наш собиратель гербариев, Руссо? -
спрашивает кто-то опрометчиво.
- Ну, этот - настоящее животное. Я не желаю ползать вместе с ним на
четвереньках и щипать траву, увольте!
Позже, в разгаре беседы, он еще обзывает его обезьянкой. Профессор
права расспрашивает господина Вольтера о его доме в Фернэ, этом маленьком
независимом государстве. И о владении в Турнэ, которое тот купил два года
назад у президента Бросса. Господин Вольтер останавливается посреди салона,
смеется, взмахивает тростью и кланяется, согнувшись чуть ли не вдвое:
- Я опираюсь левой рукою на гору Юра, правой - на Альпы и вижу
Женевское озеро прямо перед моею крепостью. (Засим он снова кланяется).
Красивый замок у самых границ Франции, уединенное жилище в "Усладах"
на территории Женевы, хороший дом в Лозанне: вот так, перебираясь из
берлоги в берлогу, я спасаю себя от королей и их армий. (Новый поклон).
И так я принимаю всю Европу в моем театре! (Еще один, нарочито
театральный, поклон).
Неужто мне только пригрезились все эти сцены? Или быть может, я прочел
о них в воспоминаниях очевидцев? Или в моих грезах смешались воедино
собственные впечатления, прочитанные книги и то призрачное лето? Я сижу в
уголке, на плетеном стуле у шахматного столика, и, точно во сне, внимаю
монологу этого актера, бегающего взад-вперед по гостиной Клавелей, и все,
все мы неотрывно и зачарованно следим за его энергичною мимикой, за
блестящими выпадами, за мгновенными импровизациями, восхищаясь живостью
этого ума и тела, которые по-прежнему дышат несокрушимой силой. Вот такою я
вижу - или видел в грезах - ту знаменательную сцену: просторный салон, огни
канделябров перед открытыми окнами, на фоне ночного сада, и старого
человека с прыгающей поступью задорной бойцовой птицы.
Такие вечера не проходят впустую, не забываются. Так пламя костра,
улегшись в один миг, долго еще потом вспыхивает огоньками на ложе из
багровых углей, не желающих рассыпаться в прах. Госпожа Клавель приказывает
подать чай, сиропы, охлажденное вино, и мадемуазель Од пользуется этой