"Жак Шессе. Сон о Вольтере" - читать интересную книгу автора

поделиться со мною тем добром, что оказал вам господин Клавель?
- Ну, хорошо, я вам уступлю ее, дружок, обещаю. Только дайте мне
списать несколько страничек в мой альбом.
Проходит еще три дня, а книги нет как нет.
- Ах, оставьте! Господин Клавель только что получил письмо из Фернэ,
от господина Вольтера: он будет у нас в следующий четверг. А нынче уже
воскресенье. Стало быть, мне надобно перечитать повесть еще разок, чтобы не
выглядеть совсем уж дурочкою перед автором. Но не волнуйтесь, я скоро отдам
вам книгу, и вы тоже сможете похвалиться своей начитанностью. Вся Европа
говорит об этой повести, так неужто же мы позволим себе здесь, в Усьере,
выглядеть перед господином Вольтером неотесанными крестьянами?!
Ах, как блестят ее глаза! Как гибки и грациозны движения! Я с острой
болью в сердце слежу за ее изящной фигуркой в жарком свете дня. Никогда еще
взгляд ее не горел таким живым огнем. Кто же целовал нынешней ночью эти
прелестные губы, кто сжимал в объятиях это соблазнительное тело? Лесник?
Или торговец мясом? Проблеск воспоминания, проблеск грезы - и снова
сердечная мука. В тысячный раз я крадусь следом за нею по коридору,
бесшумно спускаюсь по лестнице, отворяю дверь, миг назад прикрытую ее
рукой. И вижу ее, коварную, торопливой поступью идущую в светлой ночи. Или
же это еще день, час сиесты, и я преследую ее до самой реки, где, затаясь в
кустах, смотрю, как она стоит в воде, обнаженная, перед мужчиной, сжимающим
ее бедра, а потом со стоном ложится под него в зарослях на берегу.
Вернувшись, я застаю в доме ужасный переполох. Господин Вольтер
пожалует сюда раньше, чем ожидалось! Срочные дела призывают его в Лозанну -
то ли судьба его дома в Монтрионе, то ли его театр, то ли его
книготорговец; да мало ли что еще может случиться у этого "непоседы", как
любовно величает его господин Клавель, который самолично поедет за гостем и
доставит его в своей асессорской карете. Все обитатели дома бегают и
суетятся как сумасшедшие. Госпожу Клавель видят то в кухне, то в домике
Кавена, то за гладильной доской, то в огороде и, уж разумеется, на птичьем
дворе: господин Вольтер обожает жареных цыплят. Кроме того, она забегает в
гостиную и раскладывает на секретере рукопись своего перевода из Аддисона.
Господин Вольтер как-то похвалил ее попытку перевести "Катона" в стихах; с
тех пор она усердно трудилась над ним и надеется прочесть несколько строф
автору "Магомета".
Кстати, по поводу "Магомета": кажется, последнее время в Женеве часто
говорили о господине Вольтере, актере и авторе, столь любимом публикою. И
говорили не всегда лестно, называя его "неким старым кривлякою", который
дерзко критикует и судит всё и вся, который устраивает в своем театре
непотребные действа, привлекающие в "Услады" и в замок Турнэ цвет
просвещенного населения города. Вот в чем обвиняют его господа пасторы и
Консистория; это уже пахнет крамолою, это весьма серьезно. Я читал трагедии
господина Вольтера, его "Опыт о нравах" и всевозможные памфлеты, собранные
в библиотеке господина Клавеля. Теперь я читаю "Кандида", которого
мадемуазель Од все же соблаговолила отдать мне только нынче утром. Она
протянула мне книгу с сожалением, так, словно считала меня слишком молодым,
чтобы понять эту историю. Слишком молодым... или, быть может, слишком
наивным, как герой этой сказки? Верно, она смеется втихомолку, пока я
взбегаю по лестнице в свою спальню с книгою в руках. Наверху я оборачиваюсь
и замечаю, как она смотрится в большое зеркало прихожей; вот она слегка