"Джон Шерилл, Элизабет Шерилл. Брат Андрей: Божий контрабандист " - читать интересную книгу автора

"О приключении? Для меня? - я почувствовал, как во мне поднимается волна
негодования. - Да, конечно, молитесь. Теперь я как раз готов к приключениям.
Как только прозвучит призыв, я тут же вскочу на ноги".
И мне сразу стало стыдно. Что заставило меня произнести эти слова? Я ушел,
чувствуя, что разрушил нашу дружбу.
Очень хотелось повидаться еще с одним человеком, Кесом. Он тоже был дома,
сидел у себя наверху, склонившись над большой кипой книг. После несколько
напряженного приветствия я взял одну из них и удивился, обнаружив, что книга
была богословского содержания.
"Что это?" - спросил я.
Кес взял у меня из рук книгу. "Я понял, чем я буду заниматься".
"Тебе повезло. Чем же ты займешься?" - спросил я, с трудом веря в то, что,
как я знал, сейчас услышу.
"Я хочу посвятить себя служению Богу. Пастор Вандерхоп поможет мне".
Я скорчился и ушел как можно быстрее.
Госпиталь для ветеранов в Дорне был огромным комплексом, включавшим в себя
лечебные корпуса, палаты и реабилитационные отделения, но главной
отличительной чертой его была скука. Мне не нравились упражнения, мне не
хотелось заниматься в ремесленной школе, но более всего я возненавидел
трудовую терапию.
Нам нужно было делать вазы из вязкой и густой глины. У меня ничего не
получалось. Весь трюк заключался в том, чтобы положить комок глины точно в
центр гончарного круга, а затем крутить станок и в то же время пальцами
придавать глиняному шарику необходимую форму. Почему-то я никогда не мог найти
этот центр. Я так нервничал, что несколько раз запускал комком глины в
противоположную стену.
В первые же выходные я отправился повидаться с Тиле. В автобусе по дороге
в Горкум я постоянно твердил себе, что она может оказаться не такой
прекрасной, какой я ее запомнил. Затем я переступил порог рыбного магазина и
увидел Тиле. Ее глаза были еще чернее, а кожа казалась еще белей. И, несмотря
на то что ее отец внимательно следил за нами, наши руки сплелись в долгом
приветствии.
"Добро пожаловать домой, Андрей".
Отец Тиле подошел ко мне, вытирая рыбью чешую о фартук. Он энергично
потряс мою руку. "Рассказывай все про Индию!"
Как только я освободился, мы с Тиле ушли из рыбного магазина. Оставшуюся
часть дня мы провели на пристани, сидя на большом кабестане и разговаривая. Я
рассказал о своем возвращении, о муже Гелтье и приближающейся свадьбе Бена. Я
говорил о реабилитационном центре, о том, как ненавидел работать с глиной. И
хотя я знал, что она будет разочарована, я сказал, что потерпел поражение в
религиозной жизни.
Тиле смотрела на залив. "Но Бог - мягко сказала она, - не признает
поражения". Вдруг она рассмеялась. "Мне кажется, ты как один из тех кусков
глины, Анди. У Бога есть для тебя план, и Он пытается поместить тебя в самый
центр Своих намерений, но ты все время выворачиваешься и выскальзываешь из Его
рук".
Она обратила ко мне свои черные глаза: "Откуда ты знаешь, Анди? Может
быть, Он хочет сделать из тебя что-то замечательное?"
Я опустил глаза и сделал вид, что меня страшно интересует сигарета,
которую я затушил о камень.