"Ричард Бринсли Шеридан. Критик или репетиция одной трагедии (Комедия в трех действиях) " - читать интересную книгу автора

Снир. Собираюсь, да только не знаю, удастся ли попасть. Вы же знаете,
на первое представление дирекция обычно набивает зал клакерами, чтобы
провести спектакль с шумным успехом. Но вот что, Дэнгл, я принес вам две
пьесы, и уж как хотите, а одну из них вы во что бы то ни стало должны
протолкнуть на сцену. Она принадлежит перу очень знатной и влиятельной
особы.
Дэнгл. Вот когда начинаются мои мучения!
Снир. Ну что вы, можно только радоваться за вас. Теперь-то вы и
обретете истинное счастье. Ах, дорогой Дэнгл, вы даже не представляете себе,
какое удовольствие смотреть на ваши добровольные мученья и самоотверженные
хлопоты по чужим делам.
Дэнгл. Да-да, хлопот не оберешься, но... сказать по правде, в этом есть
как-никак своя прелесть. Знаете ли, иной раз с самого утра, за завтраком
меня осаждают десять, двадцать человек, которых я сроду в глаза не видал и,
признаться, не желал бы увидеть у себя в доме.
Снир. Какое наслаждение!
Дэнгл. А сколько писем мне приходится читать. Горы писем! Полсотни по
крайней мере на неделе. И ни в одном из них ни единого слова о том, что меня
самого касается.
Снир. Забавная корреспонденция!
Дэнгл (читает). "Заливается слезами и, рыдая, уходит". Господи, что
это, уж не трагедия ли?
Снир. Нет, это изящная комедия. Не то, чтобы перевод, но, так сказать,
взято с французского. Написано в том самом стиле, который у нас недавно
раскритиковали. В истинно сентиментальном стиле, представьте, ничего
смешного от начала до конца.
Миссис Дэнгл. Вот если бы у нас ставили такие пьесы, я, может быть, и
не возненавидела бы театр. Из таких пьес можно извлечь хоть что-нибудь
поучительное. Не правда ли, мистер Снир?
Снир. Вполне разделяю ваше мнение, миссис Дэнгл. В настоящих руках
Сцена могла бы, безусловно, стать истинной школой нравственности. Но у нас,
как это ни прискорбно, публика ходит в театр главным образом для
развлечения.
Миссис Дэнгл. Мне кажется, режиссеры и директора театров заслуживали бы
больше уважения, если бы они старались привить публике другие вкусы.
Снир. О, конечно, сударыня. И тогда, может быть, в будущем потомки
отметили бы, что даже в наш распущенный и порочный век в столице все же
сохранились два заповедных места, где разговор шел о вещах если не столь
увлекательных, то, во всяком случае, весьма назидательных.
Дэнгл. А по-моему, вся беда в том, что публика стала чересчур
щепетильной. Не то что двусмысленной шутки или остроты, даже игривого намека
не допускает. Покойникам и то достается - Конгрива и Ванбру берутся
исправлять.
Снир. Наше целомудрие в этом отношении можно сравнить с искусственной
застенчивостью куртизанки, у которой стыдливый румянец на щеках сгущается по
мере того, как убывает ее скромность.
Дэнгл. Ну и зубоскал Снир, даже публику не щадит. А это что? Кажется,
что-то очень чудное.
Снир. Это комедия, в совершенно новом духе. Блещет остроумием и
весельем, но при этом высоко поучительная. Обратите внимание: она называется