"Люциус Шепард. Жизнь во время войны " - читать интересную книгу автора

Минголлу мало интересовала безопасность. Он слишком устал, чтобы бояться.
Джей впал в транс, уставившись куда-то над головой у Минголлы, но тот даже
не пошевелился, чтобы отобрать пистолет. Он просто сидел и ждал, предоставив
судьбе плыть своим курсом. Мысли раскручивались в голове с медлительностью
растения.
Так они просидели, наверное, часа два, пока Минголла не услыхал шелест
вертолетных винтов и не заметил, что туман сильно поредел, а темнота в конце
тоннеля отступила и стала серой.
- Эй, - окликнул он Джея. - Кажется, пронесло.
Тот ничего не ответил, и Минголла обратил внимание, что глаза
лейтенанта смотрят вверх и влево, как у мертвого кубинца, и горят тем же
отраженным рубиновым светом. Он нерешительно потянулся и тронул пистолет.
Рука Джея упала на пол, но пальцы крепко держали рукоятку. Минголла
отпрянул. Не может быть! Снова протянул руку, нащупал пульс. Запястье было
холодным, твердым, а губы слегка посинели. Минголла готов был провалиться в
истерику: с этими настройками Джей все перепутал - не Элигио стал частью его
жизни, а сам он - частью чужой смерти. У Минголлы сдавило грудь, он чуть не
плакал. Он бы обрадовался слезам, но слез не было; он разозлился на себя
самого и одновременно принялся оправдываться. С какой стати он должен
плакать? Кто ему этот Джей... хотя слез было достойно одно то, что у
Минголлы не нашлось к лейтенанту сострадания. И тем не менее если рыдать над
такой обыденностью, как смерть одного лейтенанта, то что дальше? Минголла
глядел на Джея. Па кубинца. У лейтенанта была гладкая кожа, у Элигио -
борода, однако Минголла мог поклясться, что они похожи друг на друга, как
бывают похожи старые супруги. И - да! - две пары глаз смотрели в одну и ту
же точку вечности. Или это было дьявольским совпадением, или безумие Джея
разрослось до того, что он заставил себя умереть, лишний раз доказав
собственную теорию полураспада жизни. А может, он еще был жив. Полужив.
Может, они с Минголлой настроились друг на друга, и тогда... Испугавшись,
что Джей и кубинец втянут его в свое смертельное бдение, Минголла неуклюже
поднялся на ноги и выскочил из тоннеля. Он мог бежать и дальше, но,
оказавшись под предрассветным небом, застыл, пораженный.
За его спиной возвышался зеленый купол холма, склоны украшала парча из
кустов и лиан, и бесконечность этого узора приковывала глаз подобно
затейливому резному фасаду индуистского храма; в одну из артиллерийских
установок на вершине угодил снаряд, и остатки обугленного металла
закручивались, словно кожура черного плода. Перед Минголлой лежал ров
красной земли с живой изгородью из колючей проволоки, а чуть ниже начинался
черно-зеленый клубок джунглей. В проволоке запутались сотни мешковатых фигур
в окровавленных камуфляжах, остатки дыма крутились в свежих воронках. В
небе, полускрытые ползущим вверх серым маревом, висели три "Сикорских".
Пилоты оставались невидимыми за многослойным туманом и бликами, и сами
вертолеты казались огромными трупными мухами с выпученными глазами и
вертящимися крыльями. Дьяволы. Или боги. Они перешептывались в предвкушении
скорого банкета.
Ужасная сама по себе сцепа звала к жизни чистоту балладной строфы - из
тех, что складывают на границе ада во славу высокой трагедии. Написать такую
картину невозможно, а если бы кто-то решился, ему понадобился бы холст
равный всему этому пространству, и в него пришлось бы затолкать медленное
кипение тумана, мелькание вертолетных лопастей и стелющийся дым. Не упустив