"Люциус Шепард. Жизнь во время войны " - читать интересную книгу автора

- El cuchillo!
Эти слова - бабочка и нож - заинтриговали Минголлу, и он всмотрелся
поверх голов.
В рамке из соломы и шатких столбов молодая смуглая женщина вращала
ручку проволочного барабана, в котором перекатывались белые пластмассовые
кубики с прибитыми к ним деревянными фишками. На ней было красное летнее
платье с открытыми плечами, черные волосы зачесаны назад и собраны на
затылке. Она остановила барабан не глядя, достала кубик, посмотрела на него
и закричала в микрофон:
- La Luna!
К прилавку протиснулся бородатый мужчина и протянул карточку. Женщина
посмотрела на нее, сравнила с выложенными в ряд кубиками и выдала бородачу
несколько гватемальских банкнот.
Минголлу заинтересовала композиция. Смуглая женщина, красное платье и
загадочные слова, руническая тень проволочного барабана - все это казалось
магией, образами из оккультного сна. Часть толпы утекла вслед за
победителем, и новые зеваки подтолкнули Минголлу к прилавку. Захватив
угловое место и отбившись от завихрений толпы, он поднял глаза и увидел, что
молодая женщина стоит в двух футах от него, улыбается, протягивает ему
карточку и огрызок карандаша.
- Всего десять гватемальских центов, - сказала она на американском
английском.
Собравшийся вокруг народ уговаривал Минголлу сыграть, усмехаясь и
хлопая по спине. Но он не нуждался в уговорах. Он знал, что выиграет: это
было самое ясное предчувствие за всю его Жизнь, а все из-за женщины. Она ему
очень нравилась. Как будто излучала тепло... но не только тепло, еще жизнь,
страсть, и, пока Минголла стоял рядом, это тепло омывало его, он чувствовал
связавшее их напряжение, а заодно и то, что в этой игре он будет
победителем. Притяжение удивляло Минголлу, потому что в первый момент
женщина показалась ему экзотичной, но отнюдь не красивой. Стройная, но бедра
широковаты, а груди, поднятые высоко и разделенные чашками плотного корсажа,
совсем небольшие. Черты лица - как и цвет кожи, несомненно,
восточно-индейские - были слишком крупны и чувственны для такого изящного
тела, но столь выразительны и завершённы, что сама непропорциональность была
ей к лицу. Если бы не эта неправильность и будь ее скулы поменьше, а лицо
потоньше, оно с легкостью подошло бы одной из тех прислужниц, что на
индийских религиозных плакатах стоят на коленях перед троном Кришны. Очень
чувственное и очень спокойное лицо. И это спокойствие, решил Минголла, вовсе
не поверхностно. Оно уходит в глубину. Однако в данный момент его больше
интересовали груди. Приподнятые и очень симпатичные, они поблескивали
капельками пота. Две горки желейного пудинга.
Женщина помахала карточкой, и Минголла взял ее - картонку для игры в
бинго со значками вместо букв и цифр.
- Удачи, - сказала женщина в красном платье и рассмеялась как будто
своим мыслям. Затем раскрутила барабан.
Она выкрикивала разные слова, многих Минголла не знал, но какой-то
старик взялся ему помогать и тыкал пальцем в нужный квадратик, когда
совпадал символ. Вскоре несколько рядов оказались почти целиком закрыты.
- La manzana! * - крикнула женщина, и старик, дернув Минголлу за рукав,
закричал в ответ: