"Люциус Шепард. Голос ветра в Мадакете (Авт.сб. "Ночь Белого Духа")" - читать интересную книгу автора

Питер почти не обращал на них внимания; он пытался проявлять честность по
отношению к ним и растолковывал, что любит другую, но скоро понял, что это
лишь ловкий способ слукавить, ведь как бы откровенно ты ни выкладывал свои
чувства, укладываясь с женщиной в постель, она просто откажется верить,
что существуют преграды, одолеть которые ее любви не по силам; так что,
получается, он просто-напросто провел этих женщин. Но Сару он заметил,
оценил по достоинству и не стал говорить ей о женщине, оставшейся в
Лос-Анджелесе; поначалу Питер думал, что обманывает ее, но теперь начал
подозревать, что это первый признак угасания страсти. Он так долго любил
женщину издали, что даже поверил, будто разлука - непременное условие силы
чувств, и потому, наверное, проглядел зарождение вблизи куда более
реальной, но не менее пылкой страсти. Вполуха слушая болтовню Сары о
Нью-Йорке, Питер изучал ее лицо. Она красива - но не яркой, броской
красотой; такая красота открывается исподволь, обнаруживаясь в том, что ты
считал заурядной миловидностью. Но затем, заметив, что ее губы чуточку
полноваты, решаешь, что она интересна; затем обращаешь внимание, какой
внутренней энергией сияет ее лицо, как вспыхивают ее глаза во время
разговора, как выразительны ее губы, и начинаешь черточка за черточкой
постигать ее красоту. О да, Питер разглядел ее на совесть. Беда лишь в
том, что за месяцы одиночества ("Месяцы?! Господи, да прошло больше
года!") он отстранился от собственных эмоций, выстроил в душе целый
комплекс средств наблюдения и всякий раз, когда начинал уклоняться в
какую-нибудь сторону, вместо завершения действия принимался анализировать
его и тем самым обрывал. Вряд ли ему теперь когда-нибудь удастся
прекратить самонаблюдение хоть на время.
Сара подняла вопросительный взгляд на кого-то за спиной Питера. Это
оказался шеф полиции Хью Уэлдон. Кивнув им, Хью пристроился на табурете.
- Сара, мистер Рами, хорошо, что я вас застал.
В глазах Питера Уэлдон всегда воплощал в себе архетип обитателя Новой
Англии - сухопарый, обветренный и суровый. Обычно он настолько мрачен, что
можно счесть, будто он подстриг свои седые волосы под машинку во
исполнение какой-то епитимьи. На самом деле ему чуть за пятьдесят, но
привычка втягивать щеки старит его лет на десять. Обычно Питер находил его
забавным, однако на сей раз ощутил дурноту и смутное беспокойство,
предвещающие приступ.
Обменявшись любезностями с Сарой, Уэлдон повернулся к Питеру:
- Вы только не подумайте чего не того, мистер Рами, но я должен
спросить, где вы были в прошлый четверг часов в шесть вечера.
Ощущение окрепло, перерастая в вялую панику, затаившуюся в груди мутным
комком, будто побочный эффект скверного лекарства.
- В четверг, - повторил он. - Это когда пропала дочка Борчардов.
- Бог мой, Хью, - вспылила Сара, - что это значит?! Будешь хватать за
жабры бородатого чужака всякий раз, когда какой-нибудь ребенок сбежит из
дому? Ты же чертовски хорошо знаешь, что именно так Эллен и поступила.
Будь Этан Борчард моим отцом, я и сама бы сбежала.
- Не исключено. - Уэлдон одарил Питера безучастным взглядом. - Вы,
случаем, не видали Эллен в прошлый четверг, мистер Рами?
- Я был дома, - с трудом выдавил из себя Питер. Его прошибло испариной
с головы до ног, пот выступил на лбу крупными каплями; Питер понимал, что
выглядит со стороны чертовски виноватым; но это не играло ни малейшей