"Маргарита Шелехова. Последнее лето в национальном парке [love]" - читать интересную книгу автора

На хозяйском крыльце стояла хозяйка дома Жемина, крепкая и ладная
сорокапятилетняя женщина, уверенно ходившая по своей земле. Она родилась
здесь же, неподалеку, и дальше райцентра никогда не выезжала, поскольку у
нее всегда были дела в Пакавене. Райцентр служил ей столицей мира, а
республиканская столица представлялась уже небесной империей. К
виртуальному миру чужих городов и весей она относилась крайне недоверчиво,
и единственным вещественным доказательством его возможного существования
считала своих квартирантов, исчезающих в конце лета в никуда.
- Мы давно тебя ждем. Твой багаж уже отнесли наверх. Новости потом
расскажу, - сказала она, обнявшись со мной, и ушла на турбазу подметать
туристический мусор, не носивший еще тогда яркого и привлекательного
облика, появившегося в последующие годы перестройки. Тетка занимала на
первом этаже две комнаты и небольшую терраску с газовой плитой, обеденным
столом и выходом в сторону шоссе. В большой комнате находился хмурый
Виктор Васильевич, а в маленькой тетка сидела у изголовья постели моей
двоюродной бабушки Евгении Юрьевны.
- Марина, - с трудом произнесла бабушка, - вот видишь, я что-то
совсем расклеилась. Даже вязание забросила.
У нас проглядывалось определенное внешнее сходство, и мы очень
сблизились с ней после смерти моей родной бабушки, ее сестры. Отец,
впрочем, утверждал, что я очень похожа на его мать, но сам он помнил ее
только по фотографиям. Убедиться в сходстве было трудно - фотографии во
время войны сжевали крысы, и его родителей, исчезнувших еще в тридцать
втором, уже никто не помнил - дед умер во время войны от инфаркта в особо
секретной шарашке под городом Кировом, а что сталось с его супругой,
узнать так и не удалось.
По материнской линии в моей семье тоже были потери - дед погиб на
фронте под Харьковом, и я всегда сожалела, что всем им не дано было
состариться - это поколение казалось мне интересней своих прямолинейных
детей, но всему в этом мире есть срок, и оно уже уходило со сцены
окончательно и бесповоротно, унося с собой свое нелегкое время.
Факты - упрямая вещь, и положение дел, исходя из этих упрямых фактов,
было плохо - левая рука у Евгении Юрьевны не двигалась, и ей было далеко
за восемьдесят. Конечно, бабушка была рада моему приезду и охотно
выслушала все семейные новости, и ей хотелось поговорить со мной - дочь с
зятем были большими молчунами, но силы покидали ее с каждой минутой, я
вскоре ушла и, обогнув дом слева, поднялась по деревянной лестнице в свою
комнату.
Почти весь дом уже был заселен постоянными дачниками, но две комнаты
- в мансарде, слева от моей двери, и на первом этаже подо мной, еще
пустовали. Обои в моей светелке оставляли желать лучшего уже не первый
год, но фанерная стенка у изголовья кровати, где кем-то из моих
предшественников были процарапаны семь черточек, а под ними дата
двадцатилетней давности, была покрыта свежей масляной краской. Эти
черточки, бывало, будили мое девичье воображение, и мне мерещились на
крутой лестнице мансарды легкие шаги махи и тяжелая поступь необузданного
Гойи. Комната обходилась мне в тридцать пять рублей в месяц.
Пока я разбирала вещи, подошла Жемина. Она сообщила мне все
деревенские новости, главной из которых представлялась предстоящая
женитьба одного из ее сыновей-близнецов. К числу второстепенных относились