"Перси Биши Шелли. Защита поэзии" - читать интересную книгу автора

Поэзию Данте можно считать мостом, переброшенным через поток времени и
соединяющим современный мир с античным. Искаженные представления о невидимых
силах - предметах поклонения Данте и его соперника Мильтона - всего лишь
плащи и маски, под которыми эти великие поэты шествуют в вечность. Трудно
определить, насколько они сознавали различия между их собственными
верованиями и народными, Данте, во всяком случае, стремится показать эти
различия в полной мере, когда отводит Рифею, которого Вергилий называет
justissimus unus {Справедливости лучший блюститель (лат.).}, место в Раю, а
в распределении наград и наказаний следует самым еретическим капризам. А
поэма Мильтона содержит философское опровержение тех самых догматов, которым
она, по странному, но естественному контрасту, должна была служить главной
опорой. Ничто не может сравниться по мощи и великолепию с образом Сатаны в
"Потерянном Рае". Было бы ошибкой предположить, что он мог быть задуман как
олицетворение зла. Непримиримая ненависть, терпеливое коварство и утонченная
изобретательность в выдумывании мук для противника - вот что является злом;
оно еще простительно рабу, но непростительно владыке; искупается у
побежденного многим, что есть благородного в его поражении, но усугубляется
у победителя всем, что есть позорного в его победе. У Мильтона Сатана в
нравственном отношении настолько же выше Бога, насколько тот, кто верит в
правоту своего дела и борется за него, не страшась поражений и пытки, выше
того, кто из надежного укрытия верной победы обрушивает на врага самую
жестокую месть - и не потому, что хочет вынудить его раскаяться и не
упорствовать во вражде, но чтобы нарочно довести его до новых проступков,
которые навлекут на него новую кару. Мильтон настолько искажает общепринятые
верования (если это можно назвать искажением), что не приписывает своему
Богу никакого нравственного превосходства над Сатаной. Это дерзкое
пренебрежение задачей прямого морализирования служит лучшим доказательством
гения Мильтона. Он словно смешал черты человеческой природы, как смешивают
краски на палитре, и на своем великом полотне расположил их согласно
эпическим законам правды, т. е. согласно тем законам, по которым
взаимодействие между внешним миром и существами, наделенными разумом и
нравственностью, возбуждает сочувствие многих человеческих поколений.
"Божественная Комедия" и "Потерянный Рай" привели в систему мифологию нового
времени; и когда, с течением времени, ко множеству суеверий прибавится еще
одно, ученые толкователи станут изучать по ним религию Европы, которая лишь
потому не будет совершенно позабыта, что отмечена нетленной печатью гения.
Гомер был первым, а Данте - вторым из эпических поэтов, т. е. вторым из
тех, чьи создания определенно и ясно связаны со знаниями, чувствами,
верованиями и политическим устройством их эпохи и последующих эпох и
развивались в соответствии с их развитием. Ибо Лукреций смочил крыла своего
быстролетного духа в клейких осадках чувственного мира; Вергилий, со
скромностью, мало подобающей его гению, хотел прослыть всего лишь
подражателем, хотя он создавал заново все, что копировал; а из стаи
пересмешников ни один - ни Аполлоний Родосский, ни Квинт Калабер из Смирны,
ни Нонний, ни Лукан, ни Стаций, ни Клавдиан - хотя они и пели сладко - не
отвечает требованиям эпической правды. Третьим эпическим поэтом был Мильтон.
Ибо если отказывать в звании эпоса в самом высоком его смысле "Энеиде", то
тем менее заслуживают его "Неистовый Роланд", "Освобожденный Иерусалим",
"Лузиады" или "Королева Фей".
Данте и Мильтон были оба глубоко проникнуты верованиями античности; ее