"Уильям Шекспир. Трагедия о Гамлете, принце датском (Пер.М.М.Морозова) " - читать интересную книгу автора

родственна сердцу, рука не более услужлива рту, чем престол Дании твоему
отцу. Чего ты хочешь, Лаэрт?
Лаэрт. Грозный повелитель мой {42}, прошу вашего милостивого позволения
вернуться во Францию, откуда я охотно приехал в Данию, чтобы исполнить свой
долг, присутствуя на вашей коронации. Теперь, когда этот долг исполнен,
признаюсь, мои мысли и желания снова обращаются к Франции и склоняются перед
вашим высокомилостивейшим позволением и разрешением.
Король. Вы получили позволение вашего отца? Что говорит Полоний?
Полоний. Он, мой повелитель, упорной просьбой не сразу вынудил у меня
позволение, и я, наконец, приложил к его желанию печать своего с трудом
данного согласия. Я прошу вас, разрешите ему ехать.
Король. В добрый час, Лаэрт! Располагай временем и используй его по
своему желанию и для проявления лучших твоих достоинств! Ну, а теперь, мой
родственник Гамлет и мой сын...
Гамлет. Чуть побольше, чем родственник, и поменьше, чем сын {43}.
Король. Как, над вами все еще висят тучи?
Гамлет. Это не так, милорд: я под слишком ярким солнцем {44}.
Королева. Добрый Гамлет, сбрось свой ночной цвет и пусть твои глаза
дружески взглянут на короля Дании. Не опускай постоянно век и не ищи во
прахе твоего благородного отца. Ты ведь знаешь, что это обычно: все, что
живет, должно умереть, пройдя через природу в вечность.
Гамлет. Да, госпожа, это обычно.
Королева. Если так, то почему же это кажется тебе столь особенным?
Гамлет. Кажется, госпожа? Нет, есть. Мне незнакомо слово "кажется". Ни
мой чернильный плащ, добрая мать, ни надетые согласно обычаю торжественные
черные одежды, ни подобные ветру глубокие вздохи, нет, ни обильная река,
текущая из глаз, ни унылое выражение лица, вместе со всеми другими формами,
выявлениями и образами печали, не могут истинно выразить меня. Они в самом
деле только кажутся, ибо это - действия, которые человек может сыграть. Но
во мне есть то, что превосходит показную видимость; они же только украшения
и одеяния скорби.
Король. Приятной и похвальной чертой вашей натуры, Гамлет, является то,
что вы отдаете этот траурный долг вашему отцу. Но ведь вы знаете, что ваш
отец потерял отца, а тот отец, которого потерял ваш, потерял своего отца.
Оставшийся в живых обязан, по долгу сына, в течение некоторого срока
предаваться траурной печали. Но упорствовать в сожалении - такое поведение
является нечестивой строптивостью. Это недостойная мужчины печаль; она
обнаруживает непокорную небесам волю, неукрепленное сердце, нетерпеливый
дух, простой и необразованный ум. Зачем из упрямого противоречия принимать
близко к сердцу то, что должно быть и что является столь же обычным, как
обычна для наших чувств любая обыденная вещь? Фу! Это грех перед небом; грех
перед усопшим; нелепый с точки зрения разума грех перед природой, обычной
темой которой является смерть отцов и которая всегда, начиная от первого
покойника и кончая тем, кто умер сегодня, восклицала: "Это должно быть так!"
Мы просим вас, сбросьте с себя эту бесполезную печаль и думайте о нас как об
отце. Ибо да ведает мир, что вы ближе всех к нашему трону и что я питаю к
вам не меньшее чувство благородной любви, чем та любовь, которую питает
нежнейший отец к своему сыну. Что же касается вашего намерения вернуться
обратно в школу в Виттенберг, это противно нашему желанию. И мы просим,
упрашиваем вас {45} остаться здесь, на радость и утешение глазам нашим, как