"Уильям Шекспир. Трагедия о Гамлете, принце датском (Пер.М.М.Морозова) " - читать интересную книгу автора

радость, - столичные трагики.
Гамлет. Почему они странствуют? Оставаться на месте было для них
выгодней в обоих отношениях: и для славы и в смысле дохода.
Розенкранц. Я думаю, что запрещение им играть в столице явилось
результатом последней новинки {127}.
Гамлет. Они пользуются такой же репутацией, какой пользовались, когда я
был в столице? Такой же у них успех?
Розенкранц. Нет, далеко не такой.
Гамлет. Каким же это образом? Разве они стали ржаветь?
Розенкранц. Нет, они стараются с прежним усердием. Но появился, сэр,
выводок детей, маленьких соколят, которые кричат высокими голосами и которым
за это неистово аплодируют, они теперь в моде и так шумно нападают на
обыкновенные театры {128}, как они их называют, что многие, носящие шпаги,
боятся гусиных перьев и не осмеливаются ходить туда {129}.
Гамлет. Как, разве это дети? Кто их содержит? Как платят им? Или они
будут заниматься своим ремеслом только до тех пор, пока у них есть голос для
пения? Не скажут ли они впоследствии, когда вырастут и станут обычными
актерами, - а это весьма вероятно, если у них не будет лучших средств к
существованию, - что авторы пьес причиняют им зло, натравливая их на
взрослых актеров, какими они сами будут впоследствии.
Розенкранц. Сказать правду, тут с обеих сторон было много шума. Люди
нашей страны не считают грехом натравливать их друг на друга. Одно время
публика не платила денег, чтобы смотреть пьесу, если в этой полемике автор и
актеры не доходили до драки.
Гамлет. Неужели?
Гильденстерн. О, тут здорово ломали головы!
Гамлет. Что ж, мальчики одолевают?
Розенкранц. Да, одолевают, милорд, в том числе и Геркулеса с его ношей
{130}.
Гамлет. Это не удивительно. Ибо мой дядя стал королем Дании, и те, кто
строил ему гримасы, когда жив был мой отец, теперь платят двадцать, сорок,
пятьдесят, сто дукатов за его портрет в миниатюре. Черт возьми, тут есть
что-то сверхъестественное; если бы только философии удалось это выяснить!

Трубы за сценой.

Гильденстерн. Вот актеры.
Гамлет. Господа, добро пожаловать в Эльсинор! Ну, давайте же руки.
Внешние признаки радушия - светскость и изысканная любезность. Разрешите
обращаться с вами таким вот образом: иначе мое отношение с актерами,
которое, уверяю вас, скажется и на моем обхождении с ними, выльется в более
радушный прием, чем тот, который я оказал вам. Добро пожаловать. Но мой
дядя-отец и тетка-мать ошибаются.
Гильденстерн. В чем, дорогой принц?
Гамлет. Я безумен только при норд-норд-весте. Когда дует южный ветер, я
умею отличать сокола от цапли {131}.

Входит Полоний.

Полоний. Приветствую вас, господа.