"Лев Шейнин. Западня ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

любил распространяться о "святом искусстве", которому будто бы служит... Я
догадывался, что это тип с сутенерскими замашками, но не говорил об этом
жене, по многим причинам не говорил... Но я не допускал, что она может мне
изменить, не допускал!..
Было уже совсем поздно, когда Тер-Аванесов закончил свой рассказ.
Признаться, он поразил меня. Но я еще не знал, что рассказанная обвиняемым
история потрясающей человеческой подлости приведет в дальнейшем к западне
хитроумно устроенной нэпманами для Тер-Аванесова. Тем более не знал этого
сам Тер-Аванесов. Он знал только то, что рассказал.
Через полгода, после того как жена Тер-Аванесова начала встречаться с
Георгием Михайловичем, он пришел к ней в слезах и произнес трагический
монолог, уверяя, что пришел "проститься навеки", так как проиграл во
Владимирском клубе десять тысяч казенных денег, "не может перенести позора"
и потому твердо решил покончить с собой...
Поздно вечером, когда Тер-Аванесов пришел с работы домой, он застал
жену в слезах. Он долго приводил ее в чувство, и, наконец, она сказала, что
любит Георгия Михайловича и не может перенести его несчастья. На
Тер-Аванесова сразу свалились две беды: известие о том, что жена ему
изменила, и ее угроза покончить с собой, если ее любимый не будет спасен.
- Теперь я понимаю, что в ту страшную ночь, - рассказывал мне
Тер-Аванесов, - эта угроза самоубийства Гали ослабила даже мою реакцию на
факт ее измены. Как это ни странно, мне, вероятно, было бы тяжелее, если б я
тогда узнал только о том, что Галя мне изменила... И когда она решительно
заявила, что покончит с собой, если я не спасу Георгия Михайловича, я понял,
как бесконечно дорога мне эта женщина...
Тер-Аванесов встал, сделал несколько шагов по комнате и, вернувшись к
столу, за которым я сидел, продолжал:
- Она была так убита горем, так рыдала, так умоляла меня спасти
человека, которого искренне любит и без которого не сможет жить, что я
обещал ей любыми путями достать эти деньги. Но где я мог их достать? Мои
скромные сбережения растаяли после женитьбы с удивительной быстротой, потому
что появились большие расходы и я не хотел отказывать Гале ни в чем. На
службе я мог получить максимум месячный оклад. Друзей, у которых я мог бы
занять такую сумму, у меня не было... И вот на следующий день, когда я ломал
себе голову, как найти эти проклятые деньги, ко мне явился с жалобой на
обложение лако-красочник Кюн, один из крупных ленинградских нэпманов. Этот
дьявол сразу почему-то заметил, что я не в себе, он ведь, как и все нэпманы,
знал меня много лет... Он очень сочувственно спросил, что со мною; я
ответил, что устал, но он понимал, что со мной происходит что-то необычное.
И вдруг впервые в жизни мне пришла в голову эта страшная мысль: вот
передо мною сидит человек, который сразу, без особых просьб и с полным
удовольствием немедленно даст мне десять тысяч, и никто на свете, кроме нас
двоих, не будет этого знать, ибо он так же заинтересован в тайне, как и я. А
этот проклятый немец - этот Кюн из остзейских немцев - все не уходил, не
уходил, видимо почуяв, что со мною стряслась беда, на которой можно
заработать.
Лев Романович, вы моложе меня в два раза, но вы - старший следователь,
вы каждый день допрашиваете преступников, объясните мне: как, откуда, каким
образом это ворон узнает, что ты - падаль? Да, падаль, потому что в этот
день я действительно стал падалью!.. По каким неуловимым, мельчайшим