"Лев Шейнин. Западня ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

спросил, почему она вот уже два раза пропустила свидания и не отнесла мужу
передачи, - посмотрела на меня ясными большими и очень красивыми Серыми
глазами и спокойно произнесла:
- Неужели он не понимает, что мне надо позаботиться о себе? Не могу же
я остаться женой арестанта и плакать у разбитого корыта!.. Я уже не девочка,
мне двадцать восемь лет, а хорошо выйти замуж не так просто... Еще счастье,
что у меня нет детей, а то с ребенком и вовсе не устроишься...
- А вы не считаете, что у вас есть обязанности в отношении мужа,
который, кстати, сел в тюрьму не без вашей вины, гражданка Платонова? - не
выдержав, спросил я.
- Насчет моей вины вы бросьте, - ответила она. - Просто он тюфяк и не
сумел умно себя вести. А что касается обязанностей, то всему есть предел. Я
отдала ему все - молодость, красоту, первое чувство... И он обязан был
создать мне красивую жизнь... Не сумел - тем хуже для него...
Я лишний раз понял, что имею дело с вполне законченной "философией"
определенной категории женщин, считающих, что выйти замуж - это значит
"устроиться", что мужья обязаны "создать им красивую жизнь" в виде
своеобразного эквивалента за "молодость, красоту и первое чувство". Я до сих
пор не могу понять, почему этим дамам не приходит в голову простой вопрос:
что ведь и мужья отдавали им свою молодость, а нередко и свое первое
чувство, и почему, следовательно, "котируются" только "вложения" одной
стороны?.. В самом деле, почему?
Правда, справедливость требует отметить, что хотя и редко, но еще
встречались в свое время и мужчины-сутенеры, набрасывавшиеся на молодых
красивых женщин, мужья которых были арестованы, как волки на овец. Видимо,
считая, что жена арестованного, оказавшись в очень трудном положении, будет
сговорчивей, такие негодяи начинали окружать ее тем особым
профессионально-сутенерским "вниманием", которое всегда важно женщине, а тем
более в таком положении, - и в конце концов добивались своего. А если эта
женщина имела какой-то самостоятельный заработок или сбережения, оставшиеся
от мужа, то присосавшийся к ней подлец старался извлечь из связи с нею не
только любовные утехи.
Одним из таких "жоржиков" был и друг Тер-Аванесовой, тот самый
светлоглазый элегантный блондин, который приходил с нею за ордерами на
свидания. Я давно обратил на него внимание, но роль, которую он сыграл в
жизни этой семьи, стала мне ясна только в день объявления Тер-Аванесову об
окончании следствия. После подписания протокола о том, что с материалами
дела он ознакомился и дополнить следствие ничем не может, Тер-Аванесов вдруг
мне сказал:
- Несколько раз, Лев Романович, вы спрашивали меня насчет причин, по
которым я, вопреки всей своей биографии, взглядам, убеждениям, стал
взяточником. Под разными предлогами я уклонялся от ответа. Но вот сегодня мы
с вами видимся в последний раз, впереди - суд, приговор, и возможно, что он
закончится одним словом - расстрелять. Мне хочется на прощанье сказать вам
спасибо за человеческое отношение. Поверьте, что в моем положении оно
особенно дорого. Я хочу, кроме того, объяснить вам, почему Тер-Аванесов стал
преступником. Можно?
- Конечно. Я давно хотел это понять.
- Ну, так слушайте... Я решил вам все рассказать именно теперь, когда
следствие закончено и когда все, что я расскажу, не будет отображено в