"Лев Романович Шейнин. Брегет Эдуарда Эррио (Из 2-й книги 'Записок следователя', Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Мондра Глова внимательно его выслушала, а потом сказала:
-- Дело серьёзное. Музыкант. Весь город говорит о приезде Эррио. Все
его очень хвалят, в газетах его портреты -- одним словом, тут международная
политика, дружочек.
-- В том-то и дело! -- поддержал её Музыкант. -- Потому я к вам и
приехал! Как быть, царица души моей?
-- Срочно созвать всех "королей", -- ответила хозяйка. -- Иначе всем
нам крышка... В общем, вы здесь отдохните, Музыкантик, а я поеду собирать
народ... Ай-ай-ай, как нехорошо!.. Я возмущена всеми фибрами души... Мчусь,
бегу, лечу!
К трём часам удалось найти нескольких "королей", и они срочно приехали
к Мондре Глове. Каждый из них возглавлял воровскую шайку. Рыжий король
карманников, известный под кличкой Хирург, уже немолодой, полный человек в
золотом пенсне и с внешностью старого врача с богатой практикой, принял на
себя обязанности председателя. Рядом с ним сидел худой, чёрный, как ворон,
глазастый Ванька-ключник, король шайки квартирных воров. На диване,
стоявшем в углу комнаты, мрачно посапывал Колька-бык, славившийся своей
недюжинной силой, молчаливостью и удивительной способностью внезапно
засыпать. Он был уличным грабителем и в воровской среде считался крупным
профессионалом. У него было широкое, оплывшее бабье лицо, тупой, тусклый
взгляд и жирный, отвисающий, как вымя, подбородок.
Наконец, рядом с Музыкантом, тоже устроившимся на диване, восседал с
очень важным и даже надменным видом некто Казимир, личность во всех
отношениях загадочная. В преступном мире его немного побаивались, и никто
толком не знал, чем он, в сущности, промышляет. Одни говорили, что Казимир
опытный шулер, хотя не брезгает и мошенничеством в чистом виде. Другие
утверждали, что он скупает валюту и драгоценности и связан с иностранными
концессионерами, которые сплавляют эти ценности за границу. Во всяком
случае, было бесспорно, что он занимается скупкой краденого и на этой почве
имеет обширные связи и с карманниками, и с грабителями, и с мошенниками. Он
был немногословен, его холёное, красивое лицо и пристальный, цепкий взгляд,
тонкогубый, чуть дёргающийся рот и кривая, ироническая ухмылка, застывшая,
как на гипсовой маске, обличали очень целеустремлённую и злую волю.
После того как Музыкант доложил "королям" о происшествии с брегетом,
первым заговорил Хирург.
-- Я такого брегета не видал, -- сказал он, -- хоть часов за эти дни
взято немало. Сезон нынче хороший. Попадались и славные часики -- и
"Шавхуазен", и "Лонжин", и даже один "Филипп Патек"; были и золотые часы,
но вот брегета не было... Я сам давно брегет подыскиваю. Вы знаете, какой я
любитель часового дела и на своём веку перевидал столько бимбаров, что и не
счесть, а вот хорошего брегета не нажил... Ты, Музыкант, говоришь, что
скорее всего увели этот брегет в Эрмитаже? Верно, там наша бригада орудует,
но брегета никто в котёл не сдавал.
-- Значит, не одному тебе брегета захотелось, -- засмеялся
Ванька-ключник. -- Знаем мы ваши котлы! Как что получше свистнут, так себе
в карман кладут. Тоже мне артельщики! Это не то что у нашего
брата-домушника. У нас не залимонишь -- прямо с дела на хазу несут и всё
честно учитывают и делят, потому что в нашем "тресте" без общественного
контроля -- хана...
-- Ну, это ты брось, -- нахмурился Хирург. -- У меня народ проверенный,