"Хэролд Шехтер. Nevermore " - читать интересную книгу автора

непента от моей души.
Тетя долго еще всматривалась в меня, прежде чем переспросить:
- Я так понимаю, это значит "да"?
- Именно этот смысл я и подразумевал.
Она погладила меня по щеке.
- Бедный мой мальчик, все-то переживаешь, - посочувствовала она. -
Может, тебе спалось бы лучше, если б ты меньше времени проводил взаперти в
душной комнате, размышляя о смерти и преждевременных похоронах и о всяком
таком. Попытался бы написать что-нибудь более... жизнерадостное. Взять хотя
бы прелестное стихотворение мистера Лонгфелло "Деревенская кузница".[14] Ты
мог бы сочинить такую же милую вещицу, стоит тебе только захотеть.
Искреннее, пусть и несмысленное добродушие моей доброй, дорогой Матушки
вызвало у меня кроткую и снисходительную улыбку, не без примеси, однако,
горестного сознания того, что человек, одаренный творческим гением, всегда
останется непонятым даже теми, кто более других сочувствует его порывам.
- Ох, Матушка! - воскликнул я. - Неужели вы никогда не поймете?
Подлинный художник стремится придать форму зыбким фантасмагориям нашей души,
окутанным тайной формам и изменчивым обликам, которые, словно кошмарная
чреда подземных бесов, исходят из глубочайших недр его истерзанного мозга и
стесненного сердца!
Матушка поморгала, безответно взирая на меня.
- Выпей-ка чаю, это поможет, - решила наконец она.
Я присел к столу и сделал первый глоток благоуханного напитка, налитого
заботливыми Матушкиными руками. Живительное тепло согрело мои внутренности,
и огонь, пылавший в чреве печи, разлился теперь в моих собственных органах.
Осушив чашку, я вскочил и прижал Матушку к груди.
- Я должен спешить по делу неотложной важности! - воскликнул я. - Ваше
зелье все во мне воспламенило!
- Неужто? - сказала она, в задумчивости касаясь пальцами губ. - Надо
было подождать, пока немного остынет.
Ее милое простодушие вновь исторгло смех из моей груди. Пройдя через
кухню, я приостановился в дверях и обернулся к ней.
- Не могу с достоподлинностью предсказать, в котором часу возвращусь, -
вскричал я. - Но будьте уверены, к тому моменту, когда вы вновь со мной
встретитесь, я сумею отстоять честь имени По, кое я с гордостью ношу!
- Не забудь шляпу, милый, - предупредила меня заботливая женщина. -
Глядишь, снова непогода разгуляется.
В самом деле, хотя дождь приутих, небо все еще было окутано серой
дымкой. Угрюмые свинцовые тучи, казалось, опустились на самые крыши города.
Но, в противоположность вечернему настроению, нерассеявшийся мрак природы не
находил теперь отклика в строе моей души. То ли это произошло благодаря
живительному эффекту горячего питья, поднесенного мне Матушкой, то ли сама
ее любовь согрела меня.
Не скажу наверное. Во всяком случае я проникся свирепой решимостью и
готовностью преподать самонадеянному Крокетту урок этикета, который не скоро
изгладится из его памяти.
Увы, этому бодрому настрою не суждено было продлиться. Когда я
пробирался по улице среди луж, истошный, неземной вопль дрожью ужаса поразил
все фибры моего существа.
Я замер, не успев сделать шаг, парализованный страхом. И в это