"Хэролд Шехтер. Nevermore " - читать интересную книгу автора

Твоей любовию душа будет согрета.

За каждый вздох души твоей
Я прозакладываю душу,
И ясной глубины твоей
Покой вовеки не нарушу.
В твоих очах мой свет сияет,
Твой лепет сердце согревает,

Я - твой жених, и ты - невеста,
И мы в могилу ляжем вместе.

Пока я заканчивал свое сочинение, буря улеглась. Ночь сменилась
рассветом, и первые водянистые лучи проникали сквозь прозрачные ставни окна.
Возвратившись в спальню, я направился к умывальнику и, совершив утренний
ритуал, облачился в привычный наряд: черный сюртук, черную жилетку, черные
брюки и черный галстук.
Я присмотрелся к своему отражению в зеркальце для бритья и отметил
прискорбную перемену, вызванную бессонной и тревожной ночью: по лицу
растекалась тусклая, но явно болезненная бледность, темные морщины
спускались от носа к уголкам рта и до самого подбородка. Под обоими глазами
свисали большие мясистые мешки, чей сизый колорит решительно противоречил
необычайно анемической окраске моей кожи. Глаза также приобрели аномальный
цвет - бледные шары, испещренные тонкой алой паутиной лопнувших капилляров.
Вопреки внешним приметам физической усталости и избыточной, даже
болезненной активности мозга, в самом расположении черт моего лица, в
складке губ и выражении глаз со всей очевидностью сказывалась решимость и
целеустремленность. Этот облик должен был сразу убедить противостоящего мне
врага, что он имеет дело не с заурядным противником, а с человеком,
одаренным тем же непобедимым духом, с каким древле Давид сразил героя
филистимлян Голиафа и Леонид, спартанский воитель и царь, держал
прославленную в веках оборону Фермопильского ущелья.
Выйдя из спальни, я расслышал доносившиеся из нашей кухоньки мирные
звуки - то моя неутомимая Матушка, по обычаю, поднялась на рассвете, чтобы с
набожным усердием исполнять повседневные свои обязанности. Уютное тепло
разливалось вкруг печки, на которой уже закипала в кастрюле вода.
Приблизившись к Матушке со спины, я любовно обхватил ее за плечи, отчего она
слегка подпрыгнула, резко втянув в себя воздух.
- Ой, Эдди! - произнесла она, обернувшись ко мне и одной рукой стягивая
на груди складки домашнего платья. - Как ты меня испугал!
- Где Виргиния? - спросил я, запечатлев сыновний поцелуй на румяной
тетиной щеке.
- Еще в постели.
- Спит мертвым сном, - со вздохом откликнулся я. - Таков сон невинных
душ.
Широкий лоб Матушки нахмурился, когда она вгляделась в меня.
- Боже мой, Эдди, но ты-то какой изнуренный! Опять плохо спал?
Меланхолическим кивком я дал понять, что ее наблюдение соответствует
истине.
- Дремота, сия благословенная, но ветреная благодетельница, скрыла чашу