"Лев Щеглов. Записки сексолога " - читать интересную книгу автора

Он невозмутимо ответил:
- У них травм не бывает.
Таково уж было отношение медика к будущему нашего сельского
хозяйства...
Правда, как раз тогда на меня стали поступать жалобы со всех концов
страны. Мол, чему-то дурному учит людей доктор Щеглов.
И опять я писал объяснительные, краткое содержание которых можно
передать четырьмя словами: "Секс у нас есть!"... И лекции продолжились.

Моя практика росла. Многим из тех, кто хорошо помнит ханжескую,
пуританскую советскую эпоху, кажется невозможным то, что моя карьера
сексолога состоялась еще в те годы. Они пытаются докопаться до истины:
спрашивают меня о том, не было ли у меня каких-то особых связей, не
происходило ли со мной чего-либо сверхъестественного, чуть ли не
мистического. Наверное, если рассуждать с точки зрения непознанного, то от
Бога в моей жизни были только счастливые встречи с людьми, с моими
учителями, которые были готовы бескорыстно делиться своими знаниями. И чем
старше я становлюсь, тем больше я думаю о том, чтo они для меня сделали.
Почему занятые, востребованные люди бескорыстно тратили на меня свое время?
Я был мальчишка, юнец, страстно увлеченный сексологией. Носился со своими
идеями как с писаной торбой. Возможно, я был даже смешон. Тем не менее меня
учили. Неужели только ради удовольствия почувствовать себя мэтром в глазах
неоперившегося подмастерья? Думаю, время было другое: тогда получали
наслаждение от того, что не имеет денежного эквивалента: от интересной
беседы. Спасибо моим блестящим, талантливым и бескорыстным учителям. Все
они, кроме Игоря Семеновича Кона, к сожалению, уже ушли из жизни. Мне до сих
пор часто не хватает моих замечательных наставников и собеседников.
А насчет особых связей... Я прожил больше половины жизни. Так и хочется
добавить клише: и пришел к неутешительным выводам. Отнюдь. Я, например,
считаю, что, если хочешь чего-то достичь, надо не оставлять попыток. Что бы
ни стряслось. Даже если кажется, что впереди глухая стена. Я уверен, любую
стену можно пробить. Конечно, можно и голову разбить. Но скорее все-таки
рухнет стена. Сейчас, когда мне уже за шестьдесят, я думаю именно так. Но
тогда - в двадцать, в тридцать - кто мне, начинающему доктору, специалисту в
"странной, неприличной" области, почасовику из ГИДУВа, внушил, что в конце
туннеля может быть свет?
Я не считаю себя смельчаком. Мне было очень страшно ходить со своими
заявлениями по кабинетам камнелицых советских чиновников. Когда меня
обвиняли в пропаганде чуть ли не порнографии, я писал объяснительные, слабо
веря в то, что останусь на свободе. (Вспомните, как меня наставлял
дядя-сиделец.) Я много и многого боялся в своей жизни, но...
Мой отец в трамвае при слове "жид" выписывал хаму в ухо без
предупреждения. Мама же, наоборот, была тихой, нежной женщиной, которая
всего боялась. Особенно волновалась она за нас, детей. Она никогда не
повышала голоса. (Моя будущая жена после первой встречи с мамой сказала мне:
"Мне кажется, самое верное определение для твоей матери - "кроткая"".) Но
могла с необычайным, раздражавшим меня тогда терпением тихо повторять:
- Лева, ты надел шарф? Надень, пожалуйста, сегодня ветрено. Ты можешь
простудиться.
Все неприятности своих детей мама воспринимала с ужасом и как свои