"Вадим Шефнер. Сестра печали" - читать интересную книгу автора

Там три верблюда шли по желтым песчаным барханам. Странно, Гришка (теперь он
Григорий) был хорошим лыжником, умел крутить слалом, но мечтал о Средней
Азии, о Каракумах, - оттого и приклеил он эту картинку. Он умер, а
верблюды, тяжело и медленно преодолевая пески, все идут и идут сквозь зной к
своему неведомому оазису.
Мне стало грустно смотреть на этих верблюдов, и я перевел глаза к
Костиной койке. У его изголовья тоже висела картинка - по его вкусу. Это
был город будущего, весь состоящий из нагроможденных друг на друга кубов,
призм и треугольников; город, где поезда мчались сквозь дома, - город,
который мог построить только сумасшедший для сумасшедших, но который
нравился Косте потому, что все там было рационально. "Нет, не хотел бы я
жить в таком городе, - подумал я,- вот у Володьки над постелью висит куда
лучше картинка: море, корабль, на пирсе девушка прощается с моряком.
Открытки этой с моей постели не видно, но я ее отлично помню... Странно,
Володька человек мирный, войны он не хочет, но вешает на стену такие вот
рисунки, читает Клаузевица, книги о морских боях, пишет стихи о будущей
войне. Странный наш Володька..."
А у меня над изголовьем висела картинка, вырезанная из дореволюционной
"Нивы". Она называлась так:
"Когда улетают ласточки". Там был нарисован какой-то старинный дом, и
сад, и листья, падающие с кленов. И девушка с красивым и задумчивым лицом
смотрит на улетающих ласточек. На ней длинное темное платье, и она в нем
такая легкая и стройная... Когда я глядел на нее, мне становилось и грустно
и радостно, и начинало казаться, что в моей жизни должно когда-нибудь
случиться что-то очень-очень хорошее и что я буду счастлив.
Но пока что счастья в моей жизни не прибавлялось, оно даже убывало. Вот
было нас четверо - теперь нас трое. Умер Гришка (теперь он Григорий). А
верблюды на картинке все идут и идут сквозь зной пустыни к неведомому
оазису.




5. В ТО ВРЕМЯ КАК...


На следующий день мы все трое опоздали на занятия. Нас разбудила тетя
Ыра. Перед самым уходом на работу она постучала нам в дверь. Мы сразу
проснулись, но вставать не хотелось. В комнате было очень холодно, - на эту
ночь мы не открыли дверь в коммунальный коридор.
- Вставай, Чухна! - крикнул мне Костя.
- Вставай, Шкилет! - крикнул я Володьке, соскакивая с постели. В
серьезные моменты жизни мы всегда звали друг друга по старым детдомовским
кличкам. А сейчас момент был серьезный: за опоздание могло здорово влететь,
в особенности мне. Ведь я уже на примете после вчерашнего. Да и Костя тоже
на плохом счету.
Я быстро оделся и побежал к умывальнику. Над фарфоровой раковиной, на
гвоздике, вбитом в зазор между облицовочными плитками, висела на веревочке
фанерка - ее повесил Костя, когда стал капитаном комнаты вместо ушедшего на
финскую Гришки. На фанерке Костя вывел синей тушью: