"Чарлз Шеффилд. Классически квантованный кошмар" - читать интересную книгу автора

Морли. Мы проникнем в сущность самой действительности. Когда-нибудь наша
работа войдет в учебники, как яблоко Ньютона и падающий лифт Эйнштейна.
Подтвердив нашу теорию, мы одним ударом уничтожим всех квантовых драконов.
"Квантовые драконы". Если верить описанию Селии, квантовые парадоксы -
это настоящие драконы, направо и налево разящие бедных физиков своими
острыми, словно жало, клыками и огненным дыханием. Кошка Шредингера,
бесконечная регрессия Вигнера, множественные миры Эверетта и Уилера, каскад
Чанга и дилемма Понтейра... - драконы подгрызали корни физического древа, и
никто не мог с ними совладать. Все попытки упирались в одни и те же вопросы:
какие условия накладывает присутствие наблюдателя на вектор квантового
состояния? И как меняет его сам акт наблюдения? Потратив почти столетие,
ученые разработали ряд алгоритмов, позволяющих им описывать квантовые
явления. Но все эти алгоритмы относятся к методам ad hoc, дающим верное
решение лишь от случая к случаю. По сути, они ни на чем не основаны; под
ними - бездна, полная парадоксов.
Как утверждала теория Джермани, от парадоксов можно разом отделаться,
если пространство-время определенным образом квантовано. Притом, якобы,
принципиально осуществим решающий эксперимент, способный подтвердить или
опровергнуть эту теорию. (До тех пор ее можно считать не более, чем
замечательной гипотезой.) По счастью, современный уровень технологии как раз
допускал проведение подобного эксперимента - не больше, но и не меньше. Для
него требовалось протяженное, прочное и минимально гравитирующее сооружение.
Единственным известным физическим телом, которое удовлетворяло этим
требованиям, была "СГ".
Пресса усматривала некоторую иронию в том, что Джермани использует
детище Томаса Мэдисона, дабы установить истину, на которую тот наверняка
обрушил бы проклятия. Ибо в своих проповедях Мэдисон называл науку греховным
заблуждением и орудием Сатаны.
Правда, несмотря на весь свой талант добытчика, Джермани не смог бы ни
купить, ни даже арендовать "СГ". Но после смерти Мэдисона власти задним
числом обложили его имущество налогом и потребовали от Церкви миллиарды.
Денег у нее не оказалось, так что те из высшего духовенства, кто не угодил в
тюрьму, по праву считали себя везунчиками, а имущество было конфисковано
правительством Соединенных Штатов. Однако станция оставалась практически
недосягаемой, и потому на самом деле не имела ценности. Ее орбита,
приемлемая для автоматических кораблей, не подходила для пилотируемых.
Вильфредо Джермани обратился к правительству с весьма дельным
предложением - взять "СГ" на полгода напрокат вместе со всеми причиндалами и
провести там свой знаменитый опыт. Станция останется собственностью
правительства, а все открытия и изобретения, которые появятся в процессе
работы, будут принадлежать и правительству, и Джермани. Кроме того, оно
получит часть доходов от продажи прав на освещение события информационными
агентствами и телекомпаниями. А впридачу Джермани брал на себя оплату
экспериментального оборудования и доставки. В общем, выгодное, или уж во
всяком случае беспроигрышное, дельце.
Однако для нас, непосредственных участников, его беспроигрышность была
куда как менее очевидна. Работать-то предстояло с мощнейшим и очень
концентрированным импульсом энергии (в конкретные детали я не вдавался), и
Джермани недвусмысленно дал нам с Мак-Коллэмом понять, что второй веской
причиной вынесения эксперимента в открытый космос являлась непредсказуемость